— Попросите же наваррского короля ко мне, если он хочет ужинать со мною!
Гастон вышел, окончательно завороженный, герцогиня же подумала:
«Ну а теперь — поборемся, мой прелестный кузен!»
Была глубокая ночь. Поужинав с герцогиней, наваррский король ушел к себе. Шаланда продолжала спускаться. Анна Лотарингская лежала на кушетке в своей каюте и, кутаясь в медвежью шкуру — охотничий трофей Генриха Наваррского, думала свои думы. Однако последние касались не столько Генриха, сколько его бочек с золотом.
«Красавец кузен, — думала она, — говорит, как по писаному, о своей любви ко мне, но я-то отлично понимаю, что ему нужно только одно: доставить в надежное место свое золото. Я же, со своей стороны, страстно хотела бы, чтобы это сокровище не попало в руки гугенотов, которых да поможет нам Бог истребить всех до единого! Но как сделать это? Как предупредить это несчастье? Для нас ведь будет настоящим несчастьем, если гугеноты получат в свое распоряжение такие громадные суммы! Он уверен, что в Бретании и он сам, и его сокровища будут в безопасности. Это правда. Бретань кишит гугенотами, но зато там найдется также достаточно католиков, не говоря уже о том, что гарнизоном в Ансени командует офицер, всецело преданный королю. Достаточно предупредить этого офицера, чтобы шаланда была арестована. Но как это сделать?»
Герцогиня не могла более лежать; она вскочила и подошла к окну. Ночь была очень светла и ясна; по характеру берегов Анна поняла, что шаланда находится в данный момент где-нибудь около границы Анжу и Бретани.
«Замок сира д'Энтрага расположен за Ансени, а там, как и в Сомюре, имеется мостовая застава. Если бы удалось предупредить офицера, командующего заставной стражей, то шаланду можно было бы задержать. Но как сделать это?»
Анна, думая это, высунулась из окна и кинула взор на палубу. У руля стояла одинокая высокая фигура. Герцогиня пригляделась и узнала в ней Гастона.
«Вот мое орудие!» — с торжеством подумала она и, накинув на плечи плащ, осторожно вышла из каюты.
Действительно, у руля стоял Гастон. Весь вечер его неотступно преследовал образ прекрасной герцогини, и юноше все более и более хотелось стяжать ее любовь, тогда как воображение подсказывало, что тут нет ничего невозможного. Он ведь молод, красив, пылок, и хотя происходит из незнатного дворянства, но и герцогиня Анна тоже до сих пор выказывала не особенно щепетильную разборчивость. И чем больше думал и мечтал юноша, тем больше опьянялся мечтой.
