Они пошли по направлению к гигантским статуям Аменхотепа, которые отбросили от себя еще более гигантские тени до самого Нила и далее. Скоро солнце выбросило из-за гор последний багровый свет в виде рассеянного снопа лучей, и над Фивами легла вечерняя мгла. В то же мгновение на небе, над Ливийскими горами, блеснул золотой серп нарождающегося месяца. Он так отчетливо вырезался над бледнеющим закатом, что, казалось, висел в воздухе над самыми горами пустынной Ливии. В воздухе зареяли летучие мыши.
Улицы и площади города, за несколько минут до этого столь шумные, быстро начали пустеть, потому что около тропиков ночь наступала почти моментально, и движение по неосвещенному городу являлось более чем неудобным.
Но вот и пилоны храма богини Сохет.
– Где начало вечности? – спросил чей-то голос наших спутников.
– Там, где ее конец, – отвечал Пенхи.
Это был условленный пароль. От одного из пилонов отделилась темная фигура.
– Следуйте за мной – богиня ждет, – сказал тот, кто стоял у пилона.
– Верховный жрец богини, святой отец Ири, – пробормотал Пенхи в смущении.
– Я его младший сын и посланец.
Все трое вошли во внутренний двор храма. Хену испуганно схватила старика за руку.
– Богиня глядит, – прошептала она.
Действительно, из мрака тропической ночи выступала, отливая фосфорическим синеватым светом, львиная голова странного божества. Голова в самом деле глядела живыми львиными глазами.
Пенхи невольно упал на колени: он еще никогда не видел ночью богиню Сохет.
Пенхи суеверно молился страшному божеству. Хену стояла с ним рядом и дрожала.
– Божество милостиво: только чистому существу оно открывает свой светлый лик, – сказал тот, который называл себя младшим сыном верховного жреца Ири. – Встань, непорочное дитя, иди за мною.
– Я с дедушкой, – робко проговорила Хену.
– Конечно, с дедушкой. Идите, верховный отец наш ждет Пенхи и его внучку Хену.
Все трое пошли направо, где находилось помещение верховного жреца. Оно было ярко освещено массивными восковыми свечами в высоких канделябрах. На небольшом бронзовом треножнике курилось легкое благовоние.
Верховный жрец встретил пришедших ласково.
– Какое прелестное дитя! – сказал он, подходя к Хену. – Как тебя зовут, маленькая красавица? – ласково спросил он, гладя курчавую головку девочки.
– Хену, – отвечала она, нисколько не сробев: старый толстяк показался ей таким добродушным дедушкой.
– А сколько тебе лет?
– Двенадцатый, а потом пойдет тринадцатый.
– Ого, как торопится расти, – рассмеялся жрец, – это пока до семнадцати лет, а там начнет расти назад и убавлять свои года. А есть у тебя мать?
