Так, в шестнадцать лет, она была признана наиумнейшим подростком на Земле. Однако почести и слава быстро приелись Элинор, и в семнадцатилетнем возрасте она решила отстраниться от всех научных дел.
Сидя в своей комнате на еще не застеленной кровати, Элинор слушала назидательные выговаривания отца.
— Отец, я ведь уже говорила: не стоит так беспокоиться за меня! Я уже взрослая и сама могу постоять за себя. Никто не устоит перед твоей дочерью, — горделиво выпрямившись, заявила девушка.
— Самое главное, чтобы ты сама устояла перед своей же гордыней и спесивостью.
Выражение лица Эндрю было серьезным и строгим.
— Папочка, я знаю, на что ты намекаешь, — девушка ловко спрыгнула с кровати и юркнула в кабинку, служившую душевой и раздевалкой. — Ты снова начнешь читать мне мораль о том, что Дэниел Гатеридж является прекрасной парой для меня, а Уиллард Гринуэй — это просто никчемный мусор.
— Так оно и есть! — вставил Браун свое слово.
Этот молодой человек не просто не нравится мне и твоей матери, но я даже начал чувствовать к нему отвращение.
— Отвращение, папочка?! — сердито усмехнулась девушка. — Но почему? Не припомню, чтобы он выказал тебе или маме неуважение своим непристойным поступком или словами.
— Еще чего?! — буркнул Эндрю себе под нос.
— В отличие от нашего соседа Гатериджа, Уиллард приятный и обходительный молодой человек, — продолжала Элинор. Сильный и мужественный…
— О да! Сила есть, ума не надо! — сердито отозвался мистер Браун, и дочь услышала его слова.
— Вот это-то мне и нужно в данный момент. По меньше ума! Мне осточертели все эти грамотеи с умными физиономиями.
— Чем же тебе не нравится облик Дэниела?
— Лицо его еще куда ни шло в сравнении с его речами. Как откроет рот — так и кажется, что вот-вот всю историю человечества одним духом перескажет. А его теорема, которую он доказывал мне на протяжении всего нашего последнего свидания, уже начала сниться мне и по ночам. Нет, папочка, с ним я больше не собираюсь встречаться. Он слишком умен, даже для меня…. - девушка звонко расхохоталась над своими же словами.
Мистер Браун тяжело вздохнул. Он всячески пытался породниться со своими соседями Гатериджами, но каждый раз, заведя разговор с дочерью на эту тему, натыкался на непробиваемую стену и ядовитые шипы.
— Если ты так негативно относишься ко всему разумному, то почему же, позволь спросить, ты не отдала лавры первенства на всемирном конкурсе Дэниелу? Почему ты как капризная и взбалмошная девчонка настроила всю коллегию — жюри ученых против этого бедолаги?
