Я решился нарушить профессиональный протокол и сделал то, чего не положено делать человеку, охраняющему высокопоставленное лицо: я выразил свое личное отношение к ситуации.
И наконец, я сказал доктору Абернати, что несчастный убитый был простым и честным человеком, который старался обеспечить свою семью, трудясь в жаре и грязи на низкооплачиваемой работе, и имел несчастье оказаться на пути юного злодея, которому взбрело в голову утолить свою кровожадность. Раса здесь не играла никакой роли.
Доктор Абернати, выслушав меня, изменился в лице. Я видел смущение и даже злобу в его глазах. Он понял, что церковные меценаты просто надули его, что весь этот спектакль был устроен, чтобы заручиться его именем для вендетты против окружного прокурора. Теперь он пытался сообразить, как ему выйти из этой ситуации, не опозорившись. Дело зашло далеко, учитывая общественный резонанс от его присутствия в церкви. Доктор Абернати уже не мог полулежать на диванчике; он уселся прямо, всем своим видом выражая озабоченность. Мне он сказал только одно:
— Это сильно меняет положение вещей, не так ли?
— Пожалуй, что так, сэр, — ответил я. — По крайней мере, для меня.
В это время в комнату вошел священник, чтобы отправиться с доктором к зданию суда на демонстрацию. Я наблюдал, как они, стоя лицом к лицу, горячо обсуждали что-то. Они говорили полушепотом, так что я не слышал слов, но жестикуляция и мимика были весьма выразительны. Доктор Абернати рубил руками воздух и несколько раз оглядывался на меня и указывал в мою сторону. Священник, напротив, явно пытался оправдаться и успокоить его, бросая на меня взгляды, в которых читалось, что Дух Господень не почиет на мне.
Сыграло ли свою роль то, что я сказал доктору Абернати? Поменяло ли это его отношение к миссии в Колорадо-Спрингс? Я никогда не узнаю этого наверняка, поскольку мы с ним больше не говорили об этом и священник не касался этого вопроса ни во время пребывания доктора в городе, ни после. Священник был знаком со мной через мою тетю, состоявшую в уставном фонде его церкви. Она же не разговаривала со мной некоторое время, после того как я сказал ей, что ее церковь солгала доктору Абернати и вся их акция протеста была фарсом, использовавшим его имя для общественного резонанса.
Когда дискуссия закончилась, доктор Абернати взял себя в руки, а священник окинул меня взглядом, исполненным горечи. Мы втроем вышли из комнаты и проследовали к зданию суда, где намечалась демонстрация. Нас «приветствовала» группа клановцев примерно из двадцати пяти человек, некоторые в белых рясах, другие в футболках с надписью ККК БЕЛАЯ СИЛА. Они собрались раньше всех и маршировали по кругу, держа транспаранты с лозунгами, осуждавшими церковных демонстрантов и выражавших поддержку решению суда.
