Хотя доктор Абернати очень устал (он снял туфли и вытянулся на двухместном диванчике), он великодушно отвечал на мои расспросы о своем участии в движении за гражданские права, об отношениях с доктором Кингом, о том, сколько им пришлось вытерпеть от KKK. Он родился и вырос на Юге под непрестанной угрозой смерти или наказания со стороны свихнувшихся на расовом вопросе белых. Он пережил не одно покушение и был рядом со своим лучшим другом и ближайшим соратником доктором Кингом, когда того застрелили на балконе мотеля в Мемфисе. Этот человек знал смерть в лицо и не боялся угроз террористов в белых рясах с капюшонами.
Мое благоговение объяснялось не только возможностью побыть с ним наедине и послушать его рассказы о тех событиях. Доктор Абернати был, без всякого преувеличения, выдающейся личностью, и, слушая живую историю своей юности от одного из тех людей, кто создавал ее, я испытывал к нему глубокое почтение. При этом я не мог не думать, что рядом с ним я косвенным образом ощущаю присутствие самого доктора Кинга. Доктор Абернати разделял с ним практически все события своей взрослой жизни со времен автобусного бойкота 1955—56 годов в Монтгомери, Алабама.
Воспользовавшись паузой в его воспоминаниях, я спросил доктора, известна ли ему история, стоявшая за акцией протеста против окружного прокурора. Он сказал, что, по его сведениям, окружной прокурор несправедливо осудил пятнадцатилетнего черного парнишку за убийство белого человека и с ним обошлись более сурово, чем если бы такое же преступление совершил белый подросток.
Тогда я решился нарушить профессиональный протокол и сделал то, чего не положено делать человеку, охраняющему высокопоставленное лицо: я выразил свое личное отношение к ситуации. Церковные меценаты лгали доктору Абернати, и я чувствовал себя обязанным сказать правду этому честному, доброму, порядочному человеку и живой легенде всего черного сообщества.
Я рассказал ему о деле во всех подробностях, которые священник и церковные прихожане лукаво утаили, преследуя свои цели. Я упомянул, что убитый был отцом маленькой девочки, ни в чем не виноватым и даже не знакомым со своим пятнадцатилетним убийцей. Доктора Абернати удивила и возмутила причина преступления — подросток просто захотел узнать, что чувствуешь, когда убиваешь человека, и выбрал случайную жертву. Он сознался в этом добровольно и не думал отказываться от своих слов. Я также подчеркнул, что его жертвой запросто мог стать и цветной человек, и тогда церковная община вряд ли стала бы выражать недовольство окружному прокурору по поводу предвзятого отношения к убийце.
