Моряки тогда дрались как герои, предпочитая умереть, но не отдать врагу свой город. За 349 дней обороны Севастополя из шестнадцати тысяч моряков на бастионах было убито около пятнадцати с половиной тысяч человек. Можно сказать, что Черноморский флот погиб весь, полностью, но не сдался врагу.
– Из шестнадцати тысяч человек уцелело всего пятьсот? – воскликнул пораженный Николай. – Боже мой, какие страшные потери! Нет, Александр Христофорович, я сделаю все, чтобы лазаревские храбрецы остались живы и верно служили России.
Граф, я попрошу вас срочно вызвать из Севастополя в Петербург Михаила Петровича. Надо рассказать ему о наших друзьях из будущего, и если представиться возможность, отправить его в XXI век для того, чтобы он познакомился с флотом наших потомков. Думаю, он увидит там много для себя интересного и полезного.
А пока мы будем ждать возвращения из британской командировки подполковника Щукина и его спутников. Вы, граф, не получали еще известий от них?
– Нет, ваше величество, пока никаких сведений от них не поступало. Но, отсутствие плохих новостей – это уже хорошая новость. Думаю, что Олег Михайлович сумеет поймать этого зловредного сэра Уркварта, и привести его сюда. Я почему-то в этом не сомневаюсь. Будем ждать, ваше величество, это единственное, что нам остается…
Нам шторма нипочем…
…Накаркал-таки, этот чертов мореман Пирогов, – подумал про себя Олег, наблюдая за тем, как волны вокруг «Богатыря» становятся все больше и больше, а ветер дует все сильнее и сильнее. Похоже, что шторм будет, и не слабый.
А вот и Пирогов – легок на помине… Игорь подошел к стоящему на мостике нахмурившемуся Щукину, подмигнул ему и сказал, – Ну что, покачаемся на качелях? – намекая на то, что размахи бортовой качки становили все больше, а некоторые из экипажа пароходо-фрегата от того позеленели и резко заскучали.
Потом Пирогов посерьезнел, и добавил, – вообще-то мне как-то не доводилось штормовать на колесных пароходах. И как оно все будет – мне известно лишь теоретически. Думаю, что полученных впечатлений хватит на всю оставшуюся жизнь.
– А что, корабли с колесным движителем ведут себя как-то по-другому? – поинтересовался Олег, у которого с усилением качки рот стал заполняться вязкой и противной слюной, а желудок начал подпрыгивать, и непроизвольно сжиматься.
– В общем, да, – ответил Игорь, – все дело в том, что при сильной бортовой качке правое и левое гребное колесо поочередно полностью выходит из воды и, соответственно, погружается в воду слишком глубоко. Корабль при этом рыскает, и плохо держась на курсе. Кроме того, при волнении колеса подвергаются большим динамическим нагрузкам, выводящим их из строя. Ломаются плицы, бывает и все колесо рассыпается. Мы пока идем под парусами, и нам остается лишь надеяться на выучку команды и опытность офицеров «Богатыря».
