Она открыла глаза и улыбнулась. Мне.
Я почувствовал внутри что-то такое, чего, как мне казалось, у меня уже не было, потому что умерло.
Я целовал ее долго, в надежде, что это «что-то» исчезнет или, во всяком случае, я не буду на нем сосредотачиваться.
Но оно только росло. Я не знаю, как «оно» называется. И я не хочу придумывать «ему» имя.
Я знаю только, что это теплое внутри разрастается только тогда, когда на меня смотрит она.
На старого лысеющего придурка с язвой в животе смотрит она.
Я влюбился?
_______________________________________________
Я еще раз сильно потер глаза и робко постучал в мамину комнату.
– Заходи, мой мальчик.
Мама изо всех сил старалась говорить нежно.
В телевизоре кричали про всяких разных врагов, которые – гады – мешают нам жить хорошо и прекрасно в нашей лучшей на свете из стран.
Я вылупил на маму свои красные глаза и сказал, как мог тихо и жалостливо:
– Мам, я пойду подышу, а то голова раскалывается.
– Конечно, мой хороший, разумеется, – нежно ответила мама, не отрываясь от телевизионных дебатов.
Я вернулся в свою комнату и глянул на часы. Два. И на фига я назначил на два тридцать?
Ляга сидела на острове и глядела на меня печально. Я уже перестал убеждать себя в том, что она смотрит именно на меня. Мне плевать – так это на самом деле или нет. Я вижу так. Значит, я прав.
Я подсел к аквариуму и спросил:
– Ляга, ты понимаешь, что ты – любовь всей моей жизни? Ни фига ты не понимаешь, глупое создание, – вздохнул я.
Ляга бросила на меня взгляд – да, именно так: бросила на меня взгляд – и прыгнула в бассейн.
Я расхохотался:
– Ну что, любовь всей моей жизни, пойдем знакомиться с прекрасной девушкой. С самой прекрасной на свете…
Ляга почему-то никак не хотела ловиться, а потом категорически отказывалась садиться в ляговоз.
В результате я опоздал.
Евсеева сидела на остановке, делала вид, что читает учебник, а сама нервно поглядывала по сторонам.
Она ждала меня, и это было классно.
Я даже притаился за столбом, чтобы убедиться: она действительно ищет меня глазами.
– Привет, – как бы небрежно сказал я.
– Привет, – как бы небрежно ответила она. – Ну, и где она – любовь всей твоей жизни?
Я рухнул рядом с Иркой, положив на колени сумку с ляговозом.
Тут подошел автобус, люди стали ходить туда-сюда…
Какая-то бабка пнула меня ногой, буркнув:
– И чего расселись тут?
Когда я был маленький, я в таких ситуациях взрывался. Но потом понял: молодые нужны старикам, чтобы было на ком вымещать обиду на свою просранную жизнь.
