— Что это за дерьмо?! Если у кретина, который это готовил, руки из жопы растут, так нечего браться еду готовить. Людей травить.
Пока молодой муж сидел и, хлопая глазами, пытался переварить столь странное и неожиданное перевоплощение утонченной интеллигентной девушки в совершенно незнакомую ему грубую вульгарную особу, подлетел официант и быстро начал что-то говорить по-итальянски, а затем перешел на ломаный английский. Молодой человек пытался узнать, чем недовольна гостья. Он был сама любезность, но Лора быстро предложила ему засунуть свою любезность туда, откуда у повара росли руки, а самому пойти туда, куда девушки из приличных семей, как правило, никого не отправляют. Теперь уже двое мужчин, муж и официант, хлопали глазами.
— Че, ты, вытаращился, как слабоумный? — прикрикнула Лора, на застывшего потомка великих римлян. Видимо, чтобы быстрее вернуть итальяшке способность соображать, она выплеснула в него остатки непонравившегося ей «дерьма».
Геннадий знал, что должен что-то делать, должен утихомирить внезапно сошедшую с ума жену, принести извинения, оплатить счет и возместить ущерб, но он впал в полнейшее оцепенение, в ступор. Вероятно, ему бы тоже не помешала порция того самого в физиономию, что бы прийти в себя и начать действовать. Пока тело отказывалось слушаться, мозг лихорадочно перебирал возможные варианты случившегося: «Я сплю (с надеждой). Я сошел с ума (с сомнением). С ума сошла Лора (с тревогой). Какой-то временный сдвиг, возможно связанный со стрессом из-за свадьбы (с надеждой и облегчением)». От этих попыток разгадать причины столь странной выходки жены его отвлек целый поток непечатной брани, обрушившийся на несчастного официанта.
Геннадий затравленно посмотрел по сторонам, все посетители, как один, повернулись в их сторону и с жадным любопытством внимали каждому слову его супруги. Повезло, и поели, и такой спектакль понаблюдали. Такое не часто увидишь в приличном месте, это все же не пельменная и не пивнушка за углом.
Дальше для Геннадия Орлова все происходило как во сне. Он начал подниматься со стула, протягивая к разошедшейся жене руку, что бы прекратить это безобразие, но ему казалось, что все его действия чрезвычайно медлительны, как под водой или при замедленной съемке. Пока он пытался схватить руку жены, прибежал хозяин ресторана. Тоже затараторил по очереди на двух языках. Хозяин выглядел страшно расстроенным. Прижимая руки к груди, он то и дело повторял: «Синьора! Кастосо синьора!».
