Я усадил Белинду за маленький столик, поверхности которого мыло и вода не касались с незапамятных времен.
— Я буду пить виски. А вы?
— Тоже! — сухо ответила она.
— Но вы же не пьете виски!
— Сегодня я буду пить виски.
Белинда поднесла ко рту полстакана неразбавленного виски, сделала один глоток и закашлялась. Она так задыхалась и кашляла, что я вынужден был похлопать ее по спине.
— Уберите руку! — прошептала Белинда.
Я убрал.
— Мне кажется, господин майор, что я больше не смогу работать с вами,— сказала она, как только немного отдышалась.
— Очень жаль.
— Я не могу работать с теми, кто мне не доверяет. Вы обращаетесь с нами, как с детьми! Даже хуже — как с марионетками!
— Я не считаю вас ни тем, ни другим,— примирительно сказал я. Это была истинная правда.
— «Я верю вам, Белинда»,— злобно передразнила она.— Нет, вы не верите мне! Совсем не верите!
— Но, клянусь, я верю Белинде! — воскликнул я.— И мне далеко не безразлично, что с ней случится. Именно поэтому я и увел Белинду из этого дома.
— Верите? Тогда почему вы...
— Вы правы. За куклами кто-то прятался. Я видел, что две куклы слегка покачивались. Кто-то был там и наблюдал за нами, чтобы убедиться в том, что мы ничего не нашли. Этот человек не хотел убивать нас. В противном случае он выстрелил бы нам в спину, когда мы спускались с лестницы. Если бы я послушался вас и отправился на его поиски, он пристрелил бы меня из своего укрытия, прежде чем я успел бы глазом моргнуть. Потом, желая избавиться от свидетельницы, он убил бы и вас. Вы еще слишком молоды, чтобы умереть! Если бы я был там один, то мог бы позволить себе поиграть с ним в прятки: наши шансы были равны. Но рядом были вы, неопытная в этих опасных играх и, вдобавок, безоружная. Вы могли бы стать для него отличной заложницей. Именно поэтому, Белинда, я и увел вас оттуда. Как вам понравилась моя яркая речь?
— Я не разбираюсь в речах,— в глазах ее стояли слезы.— Знаю только, что обо мне никто еще так не заботился!
— Вздор!
Я прикончил свое виски, допил порцию Белинды и проводил ее до отеля. На улице шел дождь, вскоре превратившийся в ливень. Мы подбежали к двери отеля и спрятались там от дождя.
— Простите меня... Я так глупо вела себя... Теперь мне даже жаль вас...
— Жаль?
— Да. Я только сейчас поняла, что иметь дело с марионетками вам было бы значительно проще, чем с живыми людьми. Взрослый человек не плачет, когда умирает кукла.
Я промолчал, чувствуя, что теряю власть над этой девушкой и что нам теперь невозможно сохранить прежние отношения: «учитель — ученик».
