Я не сказал девушкам, что у меня есть все основания считать, что этих негодяев и убийц отнюдь не волнует преждевременная кончина их противников. При этом молчание мое объяснялось не желанием приукрасить свой облик героя: просто мне хотелось избежать долгих и ненужных объяснений.
— Но вы ведь не зря привезли нас сюда? — спросила Мэгги.
— Конечно, не зря. Только выслеживать преступников— моя работа. Вы не должны попадаться им на глаза. Сегодня вечером и завтра днем вы обе свободны. Вечером Белинда должна пойти со мной на прогулку. Если хорошо будете вести себя, я поведу вас в ночной клуб. Правда, очень неприличный клуб.
— Неужели мы приехали сюда из Парижа для того, чтобы шататься по ночным клубам с дурной репутацией?—снова оживилась Белинда.— Зачем вам это?
— Я скажу вам. Расскажу об этих клубах то, чего вы не знаете. Расскажу все.— Под «всем» я имел в виду только то, что им действительно следовало знать, а не все то, о чем мог бы порассказать им. А разница была огромная.
Белинда посмотрела на меня с надеждой, а Мэгги устало и скептически. Она знала меня как облупленного.
— Угостите меня для начала виски!—сказал я.
— У нас нет виски, майор.— Иногда Мэгги вела себя как истинная пуританка.
— Вам следовало бы быть более сообразительными, мои милые, девушки. А телефон на что? Закажите виски по телефону. Даже шефам не грех иногда расслабиться.
Белинда встала, одернула черное платье, потом, с недоумением и даже неприязнью посмотрев на меня, сказала:
— Когда вы говорили о своем друге, труп которого лежит в морге, я внимательно наблюдала за выражением вашего лица и не увидела в нем никаких переживаний. Он лежит в морге, а вы... вы ведете себя так, словно ничего не случилось... Вы сказали, что хотите расслабиться... Как вы можете, когда...
— Практика и опыт. И очень прошу вас: закажите виски с содовой.
Ночь в отеле «Эксельсиор» была ночью классической музыки. Из шарманки неслись такие фрагменты Пятой симфонии Бетховена, что если бы композитор был жив, он упал бы на колени и возблагодарил Бога за почти полную глухоту. Я стоял в пятидесяти ярдах и сквозь пелену дождя наблюдал за поистине устрашающим эффектом, производимым шарманкой. Терпение жителей Амстердама, известных ценителей музыки, было поразительным. В стране, где находился всемирно известный концертный зал «Концертгебоув», жители столицы могли спокойно заманить старика шарманщика в ближайшую таверну и утопить шарманку в канале. Я слышал, как старик позвякивает своей банкой. Это был просто рефлекс, так как поблизости никого не было. Даже швейцар то ли спрятался от дождя, то ли сбежал подальше от этой осточертевшей
