Как только генерал Исогаи ушел, в дверь кабинета Сано стали заходить клерки. Помощники входили, требуя его внимания.
— Вот последние отчеты о налоговых поступлениях!
— Вот этот документ надо подписать!
— Судебные советники ждут в очереди, чтобы увидеть тебя!
Помощники сложили документы горкой на столе и разворачивали свитки перед Сано. Ознакомившись с документами, он скреплял их своей подписью-печатью. Такой стала его повседневная жизнь, так только он стал канцлером. Он читал и слушал бесчисленные отчеты в попытке не упускать ничего из всего, что происходило в стране. У него проходили одно заседание за другим. Его жизнь превратилась в непрерывную гонку. Он подумал, что режим Токугава, который был основан сталью меча, сейчас держался скорее на бумаге и разговорах. Он уже жалел, что приняв новую должность, установил такой порядок.
В своем рвении во всем разобраться и взять на себя ответственность, он стремился встретиться со всеми, услышать все новости и знать обо всех проблемах и потому при нем не было людей, которые контролировали доступ к нему посетителей и могли скрыть от него правду. Он хотел сам принимать решения, а не полагаться на многочисленный аппарат своих сотрудников. Сано не мог допустить, чтобы им манипулировали, пользуясь его невежеством, поэтому он открыл свои двери ордам чиновников. Но вскоре он понял, что зашел слишком далеко, так как стремление снискать его благосклонность, побуждало многих навязывать ему обсуждение незначительных проблем, что отнимало массу времени. Ему часто казалось, что он отчаянно топчется на месте, утопая в ворохе второстепенных дел. Он сделал столько ошибок, что для их подсчета уже не хватало пальцев.
Однако, несмотря на трудности, Сано гордился своим положением. Несмотря на отсутствие у него опыта, он руководил правительством режима Токугава. Он достиг вершины карьеры самурая, что являлось величайшей честью. Тем не менее, он часто чувствовал, что заключен в своем кабинете, как осужденный в тюрьме. Его дух воина возмущался, что он даже не имел времени практиковаться в боевых искусствах. Постоянное сидение за разговорами и пересмотром документов, в то время, когда его самурайский меч, ржавел без дела, не соответствовало жившему в нем самурайскому духу. Сано также тосковал по тем дням, когда занимаясь расследованиями, раскрывал сложные преступления, которые захватывали его остротой охоты на преступников. Он хотел использовать свою новую власть, чтобы делать добро, но, оказалось, что возможности его не безграничны.
