— Но почему? Ты же жива.
— Твой отец, Илс, вытащил меня оттуда. Зачем, для чего, я не знаю. Он просил… Нет, наверное, потребовал за спасение моей жизни сделать всё, чтобы ты не повторил его судьбу. Я ещё не оплатила свой долг. Не знаю, что имел в виду он, но я поняла его слова так, что ты не должен встретиться с Ликвидаторами. Ладно, всё это дело прошлое. Теперь надо заняться будущим. Иди, — она кивнула на ванну, — теперь твоя очередь.
— Что мы будем делать потом? — его голос донёсся уже оттуда.
— Сядем на звездолёт до Канопуса.
— А что мы будем делать там?
— Ничего: мой корабль находиться здесь и я его не брошу.
— Не понял?!
— Официально, — она издала долгий протяжный вздох, — мы летим на Канопус, а не официально…
— Теперь понял. Значит, билеты всего лишь фальшивка, которая должна их уверить в том, что мы будем в космопорте? А мы сможем на него сесть?… Эй, что случилось?
Мар подошла к видеофону, но экран не включила. Она внимательно вслушивалась в голос говорившего. Коротко кивнула и что-то тихо ответила.
— Ты как в воду глядел, — она повернулась на его шаги. — Придется сразу добираться к моему кораблю. Десантник… Десантный не одевай: он может понадобиться. Поспеши. Иначе они скоро заблокируют город.
Когда к гостинице подъехала группа особого назначения, номер был пуст. Ничто не говорило, что в нём кто-либо находился. Лишь оплаченный счёт утверждал обратное. Коротко доложив начальству, командир оставил двоих у номера, а ещё двоих наблюдать за всем зданием в целом.
* * *
База. За четыре часа до событий в городе. Личные апартаменты адмирала флота. Полуодетая Чер на фоне окна стилизованного под «ветровое стекло» звездолёта. В комнате ничего не было кроме широченной кровати под балдахином, аквариумов с цветами, нескольких стульев и пуфиков и множества драпировок. Комната могла бы выглядеть уютной, если бы не любимые при имперском дворе тёмные серо-зелёные тона.
Принц сидел на пуфике около кровати и выглядел очень уставшим; малютка Чер уже давно ассоциировалась у него с ангелом смерти. Теперь он дал своим чувствам отразиться на лице. Усталость и какое-то пренебрежение.
Чер, мило улыбаясь, подняла глаза. Улыбка уже давно стала маской, которая ей надоела. И вот наконец-то она получила возможность сбросить эту маску. Она «отваливалась» по кускам, открывая её истинную натуру, такую же или почти такую же как у Мар.
— Вы чем-то недовольны, мой дорогой? — от её голоса замерз бы океан.
