Вздохи скрипок, увертюра мая. Как и полагалось пьесам встарь, Фигаро встает, приподнимая Разноцветный колдовской фонарь.
И гремит финал сквозь сумрак синий. Снова снег. Ночных каналов дрожь. В легком сердце болтовню Россини По пустынным улицам несешь.
Льется, тает холодок счастливый, Звезды и ясны и далеки. И стучат, стучат речитативы В тронутые инеем виски.
Доброй ночи, милая Розина! В мутном круге ширится луна. Дом молчит. И в зареве камина Сам Россини смотрит из окна. 1920-1930 Всеволод Рождественский. Избранное. М., Л.: Художественная литература, 1965.
НАВЗИКАЯ
"Юную стройновысокую пальму
я видел однажды..."
Одиссея, песнь VI
"Далеко разрушенная Троя, Сорван парус, сломана ладья. Из когда-то славного героя Стал скитальцем бесприютным я.
Ни звезды, ни путеводных знаков... Нереида, дай мне счастье сна",И на отмель острова феаков Одиссея вынесла волна.
Он очнулся. День идет к закату. Город скрыт за рощею олив. Бедный парус натянул заплату, Розовый морщинится залив.
Тополя бормочут, засыпая, И сидит на стынущем песке Тонкая царевна Навзикая С позабытой ракушкой в руке.
"О царевна! Узких щек багрянец Как шиповник родины моей. Сядь ко мне. Я только чужестранец, Потерявший дом свой, Одиссей.
Грудь и плечи, тонкие такие, Та же страстная судьба моя. Погляди же, девушка, впервые В ту страну, откуда родом я.
Там на виноградники Итаки Смотрит беспокойная луна. Белый дом мой обступили маки, На пороге ждет меня жена.
Но, как встарь, неумолимы боги, Долго мне скитаться суждено. Отчего ж сейчас - на полдороге Сердцу стало дивно и темно?
Я хотел бы в маленькие руки Положить его - и не могу. Ты, как пальма, снилась мне в разлуке, Пальма на высоком берегу.
Не смотри мучительно и гневно, Этот миг я выпил до конца. Я смолкаю. Проводи, царевна, Чужестранца в мирный дом отца". 1920-1930 Всеволод Рождественский. Избранное. М., Л.: Художественная литература, 1965.
