Пускай вернется с ней старинная отвага, Что в сердце моряка с далеких дней жива, Не посрамила честь андреевского флага И русским именем назвала острова.
Адмиралтейские забудутся обиды, И Беллинсгаузен, идущий напрямик, В подзорную трубу увидит Антарктиды Обрывом ледяным встающий материк.
Пусть струйкой сыплется высокая минута В раскатистом "ура!", в маханье дружных рук, Пусть дрогнут айсберги от русского салюта В честь дальней Родины и торжества наук!
Мне хочется вернуть то славное мгновенье, Вновь пережить его - хотя б на краткий срок Пока в моих руках неспешное теченье Вот так же будет длить струящийся песок. 1920-1930 Всеволод Рождественский. Избранное. М., Л.: Художественная литература, 1965.
* * * Когда еще за школьной партой Взгляд отрывал я от страниц, Мне мир казался пестрой картой, Ожившей картой - без границ!
В воображении вставали Земель далеких чудеса, И к ним в синеющие дали Шел бриг, поднявший паруса.
Дышал я в пальмах вечным маем На океанских островах, Жил в легкой хижине с Маклаем, Бродил с Арсеньевым в горах,
В песках и чащах шел упрямо К озерам, где рождался Нил, В полярных льдах на мостик "Фрама" С отважным Нансеном всходил.
И выла буря в восемь баллов В туманах северных широт, Когда со мной Валерий Чкалов Вел через тучи самолет...
Но что чудес искать далеко? Они вот здесь, живут сейчас, Где мир, раскинутый широко, Построен нами - и для нас!
Смотри - над нашими трудами Взошла бессмертная звезда. Моря сдружили мы с морями, В пустынях ставим города.
Земли умножилось убранство, Чтоб вся она была как сад, И в межпланетное пространство Родные спутники летят.
Не вправе ль мы сказать о чуде, Что завоевано борьбой: Его творят простые люди, Такие же, как мы с тобой! 1920-1930 Всеволод Рождественский. Избранное. М., Л.: Художественная литература, 1965.
СТАРЫЙ ВЕЙМАР Пламенеющие клены У овального пруда, Палисадник, дом зеленый Не забудешь никогда!
Здесь под дубом Вальтер Скотта, Вдохновителем баллад, В день рожденья вы, Шарлотта, Разливали шоколад.
Драматург, поэт и комик Новый слушают роман, А рука сафьянный томик Уронила на диван.
Медом, сыром и ромашкой Опьяненный, вижу я, Как над розовою чашкой Свита черная струя.
Чувствую - дрожит мой голос, На цезуре сломан стих. Золотой, как солнце, волос Дышит у висков моих.
И пускай сердитый дядя Оправляет свой парик, Я читаю в вашем взгляде, Лотта, лучшую из книг. 1920-1930 Всеволод Рождественский. Избранное. М., Л.: Художественная литература, 1965.
