Кортеж свернул на Двоцовую площадь. Перед глазами появились Александровская колонна и бело-зеленые стены дворца. Меня ждали. Безукоризненно вежливый дворецкий повел по бесконечным коридорам. Закончилось путешествие у небольшой двери. Постучав, точнее даже поскребя, сопровождающий отворил ее и посторонился. В покоях был отец.
— А, Николай! Здравствуй, здравствуй! — он обнял меня. Сегодня царь был в мундире, увешанный наградами. Собранный и сосредоточенный, он совсем не походил на добродушного, смешливого главу семейства, виденного мной на ужине после возвращения.
— Готов доклад? Отлично, — заключил он, дождавшись моего кивка. — Признаться, члены Комитета были удивлены твоим желанием, а уж когда узнали тему выступления… Да… Ну что ж, пойдем! Думаю, все собрались. Хотя постой, не надо ли для храбрости? — отец указал на шкаф, в котором, как я понял, хранилось спиртное.
— Спасибо, нет, — ответил я после секундного размышления. — Негоже заниматься делами во хмелю.
Император качнул головой, и мы направились на заседание. Перед самым порогом разделились. Меня провели через боковую дверь. Выдавив улыбку, я поспешил занять свободное место за столом, чтобы уже через пару секунд присоединиться к общему порыву и вскочить после громогласных слов: Божиею милостию, Александр III, император и самодержец, царь Польский, великий князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая.
Створки распахнулись, и вошел государь. Если во время нашей первой встречи на вокзале в Тосно он произвел впечатление стареющего русского богатыря, то в это мгновение от образа осталась только вторая часть. Высокий, могучий, надежный. В нем не было ни капли усталости. Только сила и мощь. Именно таким надлежит быть главе империи, которая вольготно раскинулась сразу на двух континентах. Именно таким предстояло стать мне. И дай бог, чтобы это случилось, как можно позже.
Разместившись во главе стола, Александр кивнул благообразному седому старику с дедморозовской бородкой, но живыми голубыми глазами.
— Ваше императорское величество, ваше императорское высочество, господа! Заседание Комитета министров Российской империи объявляется открытым. Сегодня в повестке у нас следующие вопросы…
Слегка поборов одолевающее меня волнение, я принялся потихоньку изучать окружающих. С речью выступал председатель комитета Николай Христианович Бунге. В газетах о нем писали как об умеренном либерале. Ему страна была обязана многим. Будучи министром финансов, он проводил налоговую реформу. Менял подушное налогообложение на косвенное. Добился снижения выкупных платежей. Инициировал законы, которые запретили детский труд в некоторых профессиях и женский по ночам. Был сторонником выкупа частных железных дорог в государственную собственность. В крестьянском вопросе выступал против сохранения общины и круговой поруки в деревне. Именно на этой почве у него возник конфликт с еще одним участником заседания.
