* * *
Утром 15 сентября посол Австро-Венгерской империи Алоиз фон Эренталь вошел в гостиную миссии и замер пораженный. Парадный портрет императора Франца Иосифа, который еще вчера висел на стене в окружении множества цветов, исчез в неизвестном направлении. О том, что картина недавно находилась над камином, напоминал лишь гвоздь, торчащий из стены. Учиненный лично графом допрос сотрудников результата не принес. Как и осмотр дверей. Следов взлома обнаружено не было, однако полутораметровый монарх в белом парадном мундире пропал.
Фон Эренталь отличался взрывным характером, поэтому очень быстро в здании появились полицейские в больших чинах, а вокруг особняка на Сергиевской улице замелькали филеры, которые взялись опрашивать дворников и извозчиков. Единственное, что удалось выяснить: накануне поздно вечером мужчина в партикулярном платье с большим предметом, замотанным в рогожу, поймал неподалеку от миссии лихача. Пообещав «накинуть сверху», он приказал вести себя на Лиговку. Добравшись до места, незнакомец расплатился и растворился в глубине трущоб. Ломовой же поспешил уехать из района, который пользовался дурной славой. На этом следствие зашло в тупик, и об украденном императоре вскоре забыли.
Новости о необычных кражах из посольств появлялись каждый день. Полиция сбилась с ног, агенты шерстили осведомителей, но результатов не было. Корреспонденты метко окрестили происходящее «дипломатическим переполохом». И профессионалы, и публика не могли ответить на главный вопрос, зачем кому-то нужны, в общем-то, недорогие вещи. Самым ценным из похищенного было столовое серебро с гербами Испании. Единственный шанс поймать злоумышленников был у служащих Германской миссии. К служащему на улице приблизился молодой мужчина, который рассказал, что хочет купить тарелку из парадного сервиза. Наслышанный о происшествиях слуга схватил его за рукав и принялся звать полицию. Однако удержать неизвестного не смог, тот вырвался и скрылся до того, как появились городовые.
* * *
Пока Петербург терялся в догадках по поводу неописуемых происшествий, я готовился к заседанию Комитета министров. Дни таяли, объем перелопаченной информации рос, а краски сгущались. В итоге к назначенной дате я подошел в странном настроении. С одной стороны, давило осознание происходящего, а с другой, крепли злость и желание изменить ситуацию. Поэтому в коляску, которая должна была отвезти в Зимний дворец, садился в боевом настрое. Экипаж в окружении конвойных казаков вырулил на Невский и полетел к Неве. Хотя насчет «полетел» — сказано слишком сильно. Лошади бежали рысью, и мимо медленно проплывали дома, скверы, бесконечное здание Гостиного двора. Слева неожиданно возникла громада Казанского собора. Без автомобильных парковок и туристов он казался еще величественнее. Вдали начал расти шпиль Адмиралтейства. Я беспрестанно крутил головой, наплевав на всякие приличия. В Питере мне доводилось бывать на всероссийской математической олимпиаде школьников, и, кроме решения задачек, для нас готовили и культурную программу — автобусную экскурсию по центру города. Теперь же я пытался раскопать в памяти те картинки и сравнить их с увиденным. Получалось откровенно плохо. Воспоминания о XXI веке исчезали, как снег под жарким апрельским солнышком. Жизнь поменялась радикально, новые знания затмевали старые. Да и накачка материалами о жизни империи не прошла даром.
