Я вложил монеты в трясущиеся ладони. Мастер снова попытался упасть на колени, но казаки его удержали. В деревне началась суета. Те, кто еще не успел, бежали посмотреть на государя-наследника. Ремесленники помоложе отправились за ложками. Улица заполнялась народом. Мужики все как на подбор были бородаты, стрижены под горшок. Из одежды преобладали рубахи, портки и лапти. Женщины в длинных сарафанах и платках, причем даже девочки. Худые, изможденные лица. Неухоженные, натруженные руки. К ним очень подходило определение «забитые». В глазах смешался страх, надежда и обожание. Но сильнее всего поразили ребятишки. Худющие, с раздутыми животами. Они походили на маленьких африканцев, какими их показывали по телевизору, когда иллюстрировали жизнь черного континента.
— Хватит вам сорок рублей, чтобы дожить до следующего урожая? — вновь повернулся я к крестьянину.
— Конечно, хватит! На больше хватит, государь-наследник.
— Ну и замечательно. Да! Звать-то тебя как, а то общаемся-общаемся…
— Так Романовы мы, государь-наследник. Почитай, вся Селикса Романовы да Крючковы.
После этих слов меня словно ошпарило. Я вспомнил присказку отца о том, что мы, Романовы, хоть и из землепашцев Городищенского уезда, но не шиты лыком. Вновь посмотрел на деревенских. Среди этих людей могут быть и мои предки.
В этот момент со стороны Пензы показался всадник. Несмотря на жару, он нещадно хлестал своего коня. Через несколько минут стало видно, что это казак из конвоя. Осадив скакуна у коляски, он лихо соскочил на землю и, бесцеремонно растолкав окружающих, приблизился.
— Телеграмма вашему императорскому высочеству от его императорского величества государя Александра III!
На желтоватом листе толстой бумаги под черным двуглавым орлом слегка неровно были наклеены следующие слова: «Дорогой Ники, получил сегодня послание Барятинского и огорчился. Зачем Ты отклонился от маршрута? Разве тебе не хочется увидеться с родными? Прошу Тебя безотлагательно вернуться к поезду. Будем с нетерпением ждать скорой встречи. Христос с тобою. Твой Папа».
Похоже, с «поездкой в деревню» придется заканчивать. Впрочем, идея, как помочь крестьянам, у меня уже появилась, осталось только ее отшлифовать. Купленные ложки погрузили, и можно было отправляться в путь.
Август 1891 г.
Поезд начал сбавлять ход, а я почувствовал, что меня потряхивает от волнения. Буквально через пару минут мне предстоит, пожалуй, главный экзамен в жизни — общение с отцом и матерью, императором Александром III и императрицей Марией Федоровной. В Рязани мы получили телеграмму о том, что они выехали навстречу. Воссоединение семьи было назначено на станции Тосно неподалеку от Санкт-Петербурга. Подготовка к нему заняла у меня всю дорогу от Пензы. Я перечитывал письма родных, пытался сообразить, какими были отношения между Романовыми. Проблемы были даже с обращением. Говорить ли «па́па» или «папа́» (такое ударение было здесь в ходу), а может, и вовсе ваше императорское величество. В итоге решил остановиться на «государь». К императрице же буду обращаться «мама». Нежный тон ее писем позволил предположить, что это вполне допустимо.
