Уроки русского | страница 54
— И ты живешь так, день за днем, день за днем, день за днем, — в состоянии транса говорила Джессика, обходя второй раз вокруг Сенатского фонтана. — И думаешь: ну, в общем, все не так уж плохо. Ну, в общем, бывает и хуже. Он же был самый лучший, Филипп — самый лучший.
— Правда?.. — недоверчиво спросила я. — Самый лучший?
— Свети, — на английский манер сказала Джессика и продолжила шепотом, на чистом русском: — Свети, глупая… Лучший не значит очень хороший. Лучший значит, что все остальные еще хуже… А потом вдруг наступает миг, и ты слышишь музыку. Там-та-там-та-там. И все. Лучший, плохой, хороший — это тебя перестает волновать. Тебе вдруг очень хочется жить… — медленно, словно просыпаясь, сказала она. — Но вот в чем проблема. Весь твой уютный домик, в котором ты спокойно cуществовал столько лет, крошится на глазах. Страшно? Конечно, страшно. Я вдруг поняла, что уже десять лет разговариваю с человеком, который меня не слышит. Фразы, которые я говорю, похожи на объявления остановок его поезда. Они всегда одни и те же. «Как у тебя дела? Спасибо, у меня тоже. Что-то погода не очень. Купи багет, пожалуйста. Как родители? Не забудь проездной. Твой телефон на тумбочке. Хорошего дня» — вот примерно и все. И я думала, что это французская благородная модель, что вот так и надо любить, утонченно, не показывая чувств. Что это просто мы, простофили американские, сердце нараспашку, требуем громкого счастья непонятно для чего… И оказалось…
Она остановилась и заплакала.
— Я была такая дура.
…Когда мы расстались, я уже знала, что она переезжает к Квентину в эту субботу, и обещала помочь с переездом.
Суп с котом
«Мама Я пешу тибе патамушто ти сказал што мне нелзя тибя видить…» Далее текст был насыщен ошибками столь же однородно, но одно слово всегда было написано правильно — «мама». Письмо умещалось на одной небрежно выдранной, лохматой странице из тетради во французскую клеточку: похоже на нашу миллиметровку, только линейки водянистые, синенькие. В переводе на грамотный письмо выглядело так:
«Я пишу тебе, потому что ты сказала, что мне нельзя тебя видеть. А я просто очень хочу тебе сказать: прости меня! Я правда не знал, что ты будешь обедать дома со мной. Гувернантка мне ничего не сказала! Мама любимая, прости, я хотел сразу сказать „прости меня“, но ты же знаешь, какой у меня характер-какашка, я не мог сразу, прости!.. Прости-прости меня еще раз. Ну, или два. Мама, я тебя очень люблю, я скажу тебе это прямо в лицо, когда мне можно будет тебя видеть. Ваня».