Уроки русского | страница 42



— Разве во Франции есть злые собаки без намордника? — удивилась я.

— Ну, — он дергает за ручку входную дверь, над которой написано «Школа танго», дверь закрыта, тогда он достает из рюкзака связку ключей и с удовольствием начинает очередную историю. — Я один раз в Нормандию приехал, зашел во двор, никого не встретил. Дом, сад, хлев — все открыто. Ну, думаю, ладно, раз никого нет, надо уезжать, вечером еще раз заеду, а пока где-нибудь пообедаю. Только собрался — появляется пес. Издалека вроде пес. А как рядом улегся — медведь, да и только. Улыбается мне, клыки показал. И не дает пройти. Так и ждали вдвоем хозяина до первой звезды. Фермер извинялся, конечно, но, по-моему, поступком пса остался очень доволен. Программу я ему установил уже поздно вечером. А потом они с женой курицу зажарили, гостя напоили, накормили, уложили спать на сеновале… Красота!

А в офисе жизни не было совсем. Начались интриги, чаепития, презентации, никому не нужные. Я понял, что или все надо менять сейчас, или… Слушай, а ведь не было «или», — сам поразившись этой мысли, поднял он на меня свои черные глаза. — Оставил все и пошел в хореографический центр. Я еще мальчиком туда ходил и знал, что они готовят и преподавателей. Учился там три года. Переехал в крохотную квартирку, подрабатывал вечерами.

— А жена? — тихо спросила я.

— Мы развелись через три месяца после того, как я ушел с работы. Она, разумеется, сказала, что я чокнутый, — сказал он и рассмеялся.

И я, чтобы подтвердить невероятную догадку, спросила:

— Она что, не танцевала танго?

— Не танцевала, — вздохнул он, — ничего. Не любила танцевать. И что я танцую, тоже не любила. Понимаешь… — он надевает рабочие туфли и очень ловко и быстро завязывает шнурки. Хотя «рабочие» звучит странно для такой явно легкомысленной, бальной обуви, белой, с черными носками, но это его работа, она начинается через пять минут и закончится в одиннадцать вечера. — Люди всегда будут предлагать тебе свою идею счастья. Они будут говорить, что они тебя знают и тебе нужно вот это, вот это и это. И чем ближе люди, тем резче они это будут говорить. Но ты все-таки лучше знаешь себя. Скажи, ты никогда не думала о том, чтобы открыть школу?

— Я?!

— Света, ты любишь свои уроки. Это же очевидно, — сказал он и махнул рукой, чтобы я шла за ним в класс, самый прекрасный класс из всех возможных: большой, гулкий, облицованный зеркалами.

— Люблю, да. — призналась я.

Мы шли на свет, как идут дети на елку, по коридору, в котором еще тихо и темно.