Ян подошёл сзади и положил ей руку на плечо. Слабый ветерок шевелил травы в вечернем свете и доносил до них одуряющий аромат лаванды. Половина солнечного диска уже скрылась за горизонтом, а оставшаяся часть покраснела и шла рябью, как при плохой трансляции.
— В древности говорили, что ради таких мгновений стоит жить, — голос Яна был грустен и тих. — Если они уже не могут любоваться закатами, в чем смысл их жизни? Стать бессмертной, потеряв чувство прекрасного, не видеть красоту в мелочах-ты бы хотела?
Они стояли так, пока их не окутали мягкие прохладные сумерки.
2.
Ступив в последний путь на мост оставленной надежды
Ночью Анну разбудили сполохи света на ткани палатки.
— Ян! — толкнула она своего спутника. — Погляди!
Снаружи творилось что-то странное.
Ян, кряхтя, выбрался на шоссе, за ним вылезла и Анна.
Г-н Многоног, устроившись метрах в пятидесяти от них, выводил в ночной тьме цветные линии, сферы, многоугольники. Вися в воздухе, они ярко светились.
Вдруг все эти композиции сложились воедино… и Ян с Анной оказались зрителями прекрасно выполненного голо.
Темнокожий молодой человек в красных одеждах стоял на пороге огромного храма. Навстречу ему шёл другой мужчина, тоже темнокожий. Его чёрные одежды оттенял лишь белый воротничок. В храме стоял полумрак, стены и своды терялись во тьме. Горели ряды свечей.
— Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего, отец! — крикнул молодой. — Но завистью диавола вошла в мир смерть, и испытывают её принадлежащие к уделу его.[3] Завистью диавола, слышишь!
— Тише, сын, — спокойно ответил старший. — Здесь не место для крика.
— А я хочу кричать! У меня будет всё время мира!
— Но готов ли ты к жизни вечной? Мудр ли, соделал ли все дела свои земные, чтобы приступать к божественным?
Он протянул к молодому руку, но тот оттолкнул её.
— Бессмертие, пап! Ты что, не понимаешь? Вечная жизнь!
— Понимаю, — сухо ответил отец. — Но не алкаю его, ибо готов к жизни вечной в растворении с Господом в Царствии Небесном. А ты продаёшь его за царства земные.
Молодой дико рассмеялся.
— Что? Сдохнуть теперь, когда мы можем всё?
— Помнишь ли ты, как любила тебя мать? Её душа ждёт тебя на Небесах.
— Мама умерла! Умерла за годы до Прыжка! Но я не обязан. И нет никаких Небес — одна могильная тьма!
— Последний же враг истребится — смерть[4], - вздохнул отец.
— Вот мы и истребили её! — его сын закружился по храму. Его красные одежды развевались.
— А разве истреблена глупость? Невежество? Алчность? Злоба? Вы так и понесёте всё это с собой? Смерть была бы последним врагом, но оглянись — сколько вокруг нас других врагов человеческих? Разве вы их победили?
