* * *
Я часто просыпаюсь в тишине От свиста пуль и визга бомб фугасных. Мне кажется, я снова на войне, И кто - кого - пока еще не ясно.
Прижат к земле и ждет команды взвод, Вернее, то, что от него осталось. Назад нельзя, и мы пойдем вперед, И все, что было, повтоорим сначала.
Истошно воют в небе "мессера", Пытаясь в хвост зайти четверке "илов". И, тридцать лет в ночи крича "ура!", Мой гоос рвется в грохоте разрывов.
- 52
И очередью полоснув окоп, Зажав в зубах нательный медный крестик, Мы прыгаем на головы врагов, На шеи этих белокурых бестий.
Прости, родная речь, мне мой язык Сейчас не до изящности словесной. В "Дубовый крест" плюю с зубами крик Моих детей, и мату в горле тесно.
Две пули в грудь... и я уже убит. Огонь в глазах, о господи, как больно! Явитесь же все те, кто нас простит, Все те, кто с нашей смертью обездолен!
Я часто просыпаюсь в тишине...
* * *
Баллада безмолвия
В то утро, когда на Земле моей ветер засвищет, Вздымая с нее кучи пепла, Пустыми глазницами в небо уткнувшись, Моря ослепнут...
И лед полюсов превратится в пар, Расцвеченный пламенем сотен вулканов, Красивым, как грудь королевских пингвинов, Которые в вечность канут...
И рухнут, расколовшись, горы
На некогда цветущие ладони
Так весело звеневших здесь ложбин.
А где-то в далеком созвездьи, на синей планете На берег волна клетку вынесет грудью... И жизнь родится в том ласковом свете, В то утро, когда нас уже не будет...
* * *
Мы вернемся
Не спешите нас хоронить Мы вернемся в свою страну. Но кого нам сейчас винить В том, что мы третий год в плену, В том, сто мы здесь бедуем зря Вдалеке от ржаных полей? Мы нужны еще матерям, Что на Родине ждут детей.
- 53
Мчатся годы, и дед мой стар, Не забыл он и не простил. Он не знает, где Пешавар, А я знаю, где Саласпилс. Здесь пустыня, а там был лес, Между ними полсотни лет. Только где ж ты, Красный Крест? Как и не было, так и нет.
Не спешите оплакать тех, Кто не найден в ущельях гор, Средь глухих глинобитных стен, Где в глазах рябит от врагов. Не спешите нас хоронить Мы вернемся в свою страну. Но кого нам сейчас винить В том, что мы третий год в плену?
* * *
Дорога длиною в жизнь
За рекой, где мой дом, соловьи заливаются звонко, Зеленеют луга, и деревья на той стороне. Двадцать первой весны жаркий день мне втречать на бетонке, И колонна опять поползет через горы по ней.
На кабинах машин нарисованы звездочки краской. Каждый час, каждый миг этой трассы обычной весом, Измеряем ее нашей кровью солдатскою красной Да количеством мин, разорвавшихся под колесом.
