"Бесполезно с ним разговаривать", — понял Степан. Он вынул из голенища сапога небольшой кинжал с тонким обоюдоострым клинком, шагнул к Игнату…
— Бах! — раздался выстрел.
В следующую секунду Степан повалился наземь. На его спине, прямо напротив сердца, на сером чекмене быстро увеличивалось бурое пятно. Дарья выронила пистоль и закрыла лицо руками. Игнат вскочил, нащупал палкой тело Степана, присел рядом и приложил три пальца к его шее, в районе сонной артерии — проверил, есть ли пульс.
— Дарья! — снова позвал он. — Подгони подводу ближе!
— Он… Он не дышит? — всхлипывая, спросила Дарья.
— Нет. Скорее давай, пока соседи на выстрел не пришли!
Игнат погрузил тело в телегу, а Дарья прикрыла его сверху соломой.
— Правь к Дону, — сказал Игнат, запрыгивая на борт подводы.
Дарья вывела лошадь под уздцы со двора, закрыла за собой ворота и села на скамью для возницы — обычную доску, лежащую поперёк телеги на бортах. Слёзы на её лице уже успели просохнуть и теперь с Игнатом они выглядели как обычная семейная пара, выезжающая по делам.
Калитка двора на противоположной стороне улицы распахнулась, и оттуда вышла Маланья — известная в станице модница и любительница сплетен — в зелёном кубельке[29] и белом кружевном платке.
— Здорово ночевали[30], соседи! — крикнула она.
— Слава Богу! — в один голос ответили Игнат и Дарья.
— То не у вас стреляли?
— Да кому же у нас стрелять-то? — ответила Дарья.
— Ну да, ну да, — закивала Маланья. — А вы, никак, на базар собралися?
— Какой же базар, если уж обед скоро?! А ты, смотрю, сегодня принарядилася, прям как на свадьбу…
— Так я и так на свадьбу иду, — расплылась в улыбке Маланья, тут же забыв о своём вопросе. — Крестник же мой, Сашко Намётыш, атаманскую дочку из Багая в жёны берёт.
— Ну, дай им Бог!
Дарья дёрнула вожжи, и Зорька послушно ускорила шаг. Проводив их взглядом, довольная соседка вернулась во двор — хвастлива она была ещё больше, чем любопытна.
В молчании Игнат с Дарьей выехали на околицу станицы.
— Ребёночек у нас с тобой будет, — неожиданно сказала Дарья.
Игнат молчал.
— Ты простишь меня?
— Бог простит, — ответил он. — Хоть про ребёнка не ври! Про такое, как про смерть, шутить нельзя.
— Твоё право не верить. Только сейчас я правду говорю, перед Богом жизнью своей клянусь тебе.
— Если соврала — убью, — спокойно, но уверенно сказал Игнат.
Отъехав подальше от станицы вниз по течению Дона, они нашли на берегу огромную корягу, привязали её к ногам Степана и сбросили труп с обрыва в воду.
