В зиму брать пчёл было не выгодно, и Игнат решил отложить покупку до весны. Первый месяц с момента, как они с Дарьей поселились в купленном глинобитном домишке, он провёл за столярными работами — делал своими руками пчелиный улей. Вслепую это поначалу не получалось, дело продвигалось долго. Игнат ощупывал и гладил каждую дощечку по многу раз, прежде чем снять с неё очередную тонкую стружку, но упорно шёл к своей цели.
— Не мучайся! — сказала как-то жена. — Забьём поросят, продадим мясо, купим готовые ульи.
— Не в том дело, что легче, — ответил Игнат. — Нужно же мне как-то к жизни приспосабливаться.
После этого Дарья его всерьёз зауважала. Сама она тоже не сидела сложа руки — приходилось одной справляться по хозяйству: и свиней кормить, и корову доить, и сено в коровник носить, и навоз убирать… Но какой бы уставшей Дарья не ложилась в постель, мужу внимание уделить она не забывала.
В одну из ночей, когда шёл второй месяц их совместного проживания на новом месте, удовлетворённый Игнат готов был уже уснуть, как услышал, что Дарья, уткнувшись в подушку, шмыгает носом. Он обеспокоенно коснулся лица жены. Рука стала мокрой от слёз.
— Что случилось? Ты плачешь?
— Ничего, это я так.
— Я понимаю, тебе одной тяжело с таким хозяйством справляться. Не нужно было столько скотины заводить. Ладно — корова, а свиньи? Завтра же обоих забью!
— Ни при чём тут они, Игнатушка! Не с усталости мои слёзы.
— Что тогда?
— Обида меня гложет. Я в тебе души не чаю, из дома убежала, позору не испугавшись, а ты ко мне как к скотине — попользовался, и спать. Зря, видно, отец Арсений меня приютил. Лучше бы мне в младенчестве умереть — всё равно никому не нужна я. И тебе только как вещь нужна, на время. Бросишь ты меня скоро, уедешь к себе, откуда ты там…
— Да куда же мне ехать?!
— Отколь мне знать, куда? Второй месяц как муж и жена живём, а ты от меня всё скрываешь: кто ты, зачем пришёл в наши края, ради чего жизни чуть не лишился… Не доверяешь, значит. Зачем тогда всё это? А я-то, дура, думала ребятёнка от тебя родить…
Игнат приподнялся на кровати, невидящими глазами посмотрел на жену, представил её заплаканное лицо, которого он никогда не видел… Раньше Дарья представлялась ему в образе Айгуль, только лет на 10 моложе. Теперь же, когда Игнат выучил на ощупь все изгибы, впадинки и выпуклости Дарьи, воображение рисовало именно её. Он придвинулся к жене, обнял её сзади. — Успокойся, — прошептал Игнат. — Пришло время тебе всё рассказать…
