Это был дерзкий побег: ведь троим советским воинам, не зная немецкого языка и местности, без компаса и продовольствия предстояло пройти через всю фашистскую Германию и Польшу. Они ясно понимали, как малы их шансы на успех, но они предпочли бы погибнуть в неравной схватке при поимке, чем жить в фашистском плену.
Шли ночами, пробираясь по оврагам, перелескам, полям. Населенные пункты обходили стороной. Любой дом, даже одинокая усадьба лесника, маленькая будка у железнодорожного переезда грозили пленом.
Путь держали на юго-восток, ориентируясь по звездам.
— Только бы выбраться из проклятой Германии, — говорил Ефим Семенович. — Там будет легче. В Польше — это почти что дома!
В первые же дни после побега, когда у беглецов немного улеглось нервное возбуждение, их стал мучить голод. Небольшой запас высохшего хлеба и соли, который удалось тайно сэкономить в лагере, растягивали на целую неделю. А пьянящий весенний воздух и утомительные переходы возбуждали неутолимый аппетит. Пробовали есть молодую траву, зеленые побеги пшеницы и кукурузы.
На десятые сутки Ефим Семенович решил во что бы то ни стало раздобыть еды.
Глубокой ночью беглецы подкрались к дому, стоящему на окраине небольшой деревушки. Бурзенко направился к сараю. Он быстро нашел небольшую дверь и открыл железный засов.
В сарае темно. Ноздри щекочет запах квашеной капусты и вяленого мяса. Раздумывать некогда. Прикрываясь полою куртки, Андрей чиркает зажигалкой и видит аккуратные приземистые бочонки с капустой, помидорами, огурцами. С железных крюков свисают два обвяленных, но еще не копченных окорока.
Андрей с усилием подавляет желание вцепиться в них зубами, снимает оба окорока, набивает карманы огурцами. Что бы еще прихватить? Осмотрелся. На полке он замечает небольшой картонный коробок с сыром. Забирает и его.
Осторожно, стараясь не шуметь, Андрей выбрался из сарая и, прижимаясь к стене, крадучись, добрался до угла дома. Там его ждали Усман и Ефим Семенович.
— Что-то вкусно пахнет, — Усман потянул носом.
Полчаса быстрой ходьбы, и маленький отряд далеко углубился в лес. Как приятно шагать с такою ношею! И когда Ефим Семенович объявил привал, Усман толкнул локтем Андрея.
— Сейчас наш праздник будет.
Но майор твердо сказал:
— Никакого пира не будет. Немного подкрепимся, и ходу. Надо как можно дальше уйти.
С этими словами он отрезал самодельным ножом каждому по ломтю мяса, дал по соленому огурцу и по кусочку сыра.
