При осмотре в одежде Кушнир-Кушнарева была «обнаружена» вошь. Посланные санитары «нашли» еще одну в постели провокатора.
— Придется вас положить в больницу, — сказал Тиман.
— Нет, нет, я в больницу не лягу, — задрожал негодяй. — И лекарств пить не буду! И уколы делать не дам!
Главный драч презрительно осмотрел дряблое тело наркомана: за эту гадину дают тридцать тысяч! И распорядился:
— Положить Кушнир-Кушнарева в отдельную палату, под мой контроль.
Потом бросил бывшему царскому генералу:
— Вас будет лечить сам начальник отделения доктор Тиман.
— Спасибо, герр майор, спасибо, — улыбка застыла на лице Кушнир-Кушнарева.
Провокатора поместили в отдельной палате. Еду для Кушнир-Кушнарева по распоряжению Говена доставляли солдаты из эсэсовской кухни.
Тиман понимал, что, пока марки не будут у Говена на столе, ни один волос не упадет с головы предателя.
А перевести драгоценности в валюту было не просто. Центр искал способ переправить золото и ценные камни из концлагеря в Веймар и в городском банке обменять их на деньги.
Кухонная команда еженедельно ездила в Веймар получать продукты для эсэсовцев. В команде были свои люди. Им поручалась ответственная операция. Старый коммунист Роберт Зиверт, имевший связи с подпольной комунистической организацией Тюрингии, дал явки в рабочих кварталах.
— Передайте от меня привет, и они помогут.
В канун отъезда кухонной команды старший вещевого склада Отто Галле вынес драгоценности. Он их заранее отобрал и держал в специальном тайнике. Однако, несмотря на все предосторожности, эсэсовец Бамбус, отвечавший за драгоценности в вещевом складе, обратил внимание на исчезновение некоторых слитков. Он кинулся прямо к Галле.
— Куда идет золото?
Отто не растерялся. Он таинственно прошептал:
— Герр коменданту.
Бамбус прикусил язык. Эсэсовец знал, что комендант часто запускает свои руки в государственный склад. Тут уж он был бессилен, против ветра не плюнешь. Бамбус промычал что-то насчет осторожности и посоветовал:
— Ты только записывай, чтоб для учета. А то берет начальство, а расплачиваться своими головами нам придется.
В канун Рождества Гельмут Тиман выложил на стол перед остолбеневшим майором тридцать тысяч марок.
— Не трудитесь считать, герр майор, цифра точная.
Говен опустился на стул. Несколько секунд неподвижно смотрел на тугие пачки, горкой наваленные на письменном столе. Тридцать тысяч. Черт возьми, целое состояние! Главный врач выдвинул ящик письменного стола и торопливо сложил в него пачки ассигнаций. Щелкнул замок. Майор СС Говен поднял глаза на заключенного.
