— Умываться не умеете, ходи за вами, убирай!
Левшенков чуть заметно улыбнулся.
— А ты не шуми, — он взял в руки тряпку, — давай помогу…
И, наклонясь к Андрею, торопливо шепнул:
— Ночью, как сменятся караулы, приходи в седьмой блок. Есть дело.
— А как же… — Андрей хотел было сказать о задании Каримова, но Левшенков, выкручивая тряпку, продолжал шепотом: — Все прочие задания отменяются. А теперь выпроводи меня.
Андрей плечом отстранил Левшенкова.
— Ну, хватит, — громко начал он, — иди отдыхай, но в следующий раз — смотри! Будь аккуратнее.
Ночь выдалась лунной и звездной.
Андрей не спал, прислушивался. Вот началась смена караулов, эсэсовцы дружно прокричали «хайль». Потом послышались выкрики команды, топот кованых сапог, и через некоторое время над лагерем снова воцарилась мертвая тишина.
Андрей слез с нар и направился к выходу.
— Ты куда? — остановил его спросонья сосед.
— Куда царь пешком ходит, — нашелся Андрей, — идем со мной.
— А-а-а, — неопределенно промычал сосед и перевернулся на другой бок.
Андрей, прижимаясь к стене и прячась в тени, добрался до седьмого блока. Там дежурил полицай Владислав.
— Сюда, сюда, — он проводил Бурзенко в комнату старосты, — осторожнее, не наступи на товарищей.
В темной каморке было тесно. На полу сидело много незнакомых людей. Андрей тоже уселся на пол.
— Двигайся, браток, ближе.
Андрей обрадовался Косте. Они обменялись рукопожатиями.
Потом в комнату втиснулось еще несколько человек.
— Все в сборе?
— Да, — тихо ответил кто-то.
Голос показался Андрею хорошо знакомым.
«Товарищ Михаил!» — догадался боксер.
Потом заговорил Иван Иванович. Подполковника Смирнова Андрей сразу узнал по голосу.
— Товарищи, мы вас собрали по боевой тревоге. Над нашей организацией нависла смертельная опасность.
Среди сидящих на полу прошелся легкий шум. Люди насторожились.
Потом заговорил политзаключенный, возглавляющий в подпольной военно-политической организации отдел безопасности. Андрей его не знал и слегка толкнул Костю.
— Кто это?
Костя так же шепотом ответил:
— Николай Кюнг.
— Мы располагаем точными сведениями, что сегодня ночью, в канун праздника Октября, — продолжал Николай Кюнг, — банда уголовников решила устроить «варфо-ломеевскую ночь», «праздник крови и мести»: вырезать десятки коммунистов, общественников и активных политических, которые занимают административные должности, а завтра утром явиться с повинной к коменданту лагеря. Он, конечно, «великодушно» простит им убийство красных. У зеленых, как нам известно, на этот счет уже имеется договоренность с эсэсовцами.
