— Хрен редьки не слаще.
Староста лагеря бандит Олесс, желая повысить свой престиж в глазах сообщников, задумал устроить пирушку.
— Надо обмыть такое событие!
Он вызвал к себе двух зеленых — Косолапого Пауля и Маленького Шульца, двух дружков, которые и до Бухенвальда промышляли вместе, и многозначительно подмигнул им.
— Есть дело.
Косолапый и Маленький радостно ухмыльнулись.
— Свинарник знаете?
Друзья насторожились.
— Ну, знаем, — ответил Пауль.
— Ты был там?
— Ну, бывал, — Косолапый пожал плечами и сплюнул. Если этот староста думает заставить их таскать навоз, то он ошибается. Не на тех нарвался.
— Там есть свинка, такая… гм. С черным хвостиком.
— Кругленькая такая? И на лбу пятачок? — оживился Маленький Шульц.
— Ее надо «сработать».
Друзья опешили. С минуту они стояли молча, пораженные неожиданным предложением. Потом Косолапый Пауль потоптался на месте и, с трудом подбирая слова, вымолвил:
— Сработать… ха-ха… сработать! Ты, Малыш, понимаешь, что он нам предлагает?
— Угу… — Маленький Шульц кивнул. — Нам предлагают дорогу в крематорий. Легче расписать ножом десяток политических. За них меньше спросу, чем за ходячую отбивную…
Олесс посмотрел лисьими глазками на Пауля, потом перевел сощуренный взгляд на Шульца.
— Я думал, что вы еще не разучились работать. Вижу, ошибся. Быть вам вечно вонючими надсмотрщиками и ничего, кроме похлебки, не знать. Идите. Только языки завяжите на узелок, а то, — и Олесс многозначительно провел ребром ладони по шее. — Ясно?
В узких глазках Пауля сверкнул огонек. Слова Олесса, словно удар хлыста, обожгли его самолюбие. Он твердо шагнул вперед. Маленький Шульц хотел схватить его за рукав, но Пауль уже прорычал:
— Мы согласны.
Олесс смотрел мимо Косолапого Пауля в пространство и молчал.
— Мы согласны, — повторил Косолапый Пауль.
— А я было уже передумал, — лениво ответил Олесс, — и без вас охотников много. Только свистни.
— А что мы будем иметь? — спросил Маленький Шульц, переходя на деловой тон.
— Литр спирта.
— Спирта? — растягивая слово, переспросил Косолапый Пауль, и блаженная улыбка расползлась по лицу.
— Да, — утвердительно кивнул Олесс, — и в придачу два билета в публичный дом.
Они ударили по рукам.
И ночью, вернее в предрассветном густом тумане, свинья с черным хвостиком исчезла из эсэсовского свинарника и очутилась в дальней комнате двенадцатого блока. А утром после всеобщей проверки двое дюжих бандитов чуть ли не силком привели упиравшегося узника, бывшего в недавнем прошлом повара в одном из баров Берлина. Повару показали неразделанную тушу, дали трех помощников и велели «сварганить самое объедательное».
