— Кто здесь? — спросил он по-немецки.
И лишь тогда Михаил наконец опомнился и бросился бежать. Он прыгнул вбок, в кусты, упал, сразу же поднялся и побежал, не разбирая дороги. Вслед ему, словно над самым ухом, грохнул выстрел. Потом еще один, уже где-то сбоку. Третий выстрел хлопнул впереди — выходило, что Михаил бежал прямо в лапы преследователям.
Он свернул вправо — назад, к «своему» сосновому лесу, но темные деревья вокруг осветило призрачным зеленоватым светом ракеты, и Михаил упал в кусты.
Лес оживал — со всех сторон были слышны голоса, отрывистые слова команды, топот ног, треск, шелест, шорох. Скорее всего, Михаил забрел в какой-то военный лагерь, и теперь там поднялась тревога. Она не уляжется, пока не поймают неизвестного, который пробрался на запретную территорию.
Из огня да в полымя! Выбрался из баржи, плыл, бежал, чтобы не быть расстрелянным в Ванне,— и вот принесло его в этот самый проклятый Ванн, чтобы поймали и расстреляли теперь уже наверняка.
А ночь полнилась гомоном, зловещим, угрожающим. Снова взлетели ввысь осветительные ракеты, и хоть Михаил не боялся, что его заметят в густых кустах, однако знал и то, что до утра он здесь пролежать не может — обязательно найдут.
Нервная дрожь охватила Скибу. Это не был страх — такую дрожь он всегда чувствовал перед боем. Его положение было почти безнадежным. Но он знал: что угодно, только не лежать на месте, не ждать, пока придут и возьмут тебя, как птицу из силка!
Михаил выполз из кустов и медленно, неслышно пошел между деревьями. Теперь он не представлял, где осталось шоссе, и шел наобум, падая, как только с сухим треском взлетала за деревьями ракета. Этот зеленый свет помогал ему ориентироваться. Он убедился, что действительно попал в расположение большой войсковой части, очевидно танковой,— между деревьями темнели не только высокие корпуса казарм, но и длинные, приземистые гаражи и толстые цилиндры цистерн для горючего. Еще какие-то хмурые приземистые постройки приметил Михаил, но рассмотреть ближайшую из них смог лишь тогда, когда после очередной перебежки оказался в высокой мягкой траве возле молчаливой шероховатой стены. Где-то зашелестела в воздухе ракета, и Михаил при свете ее увидел, что лежит около дота. Лагерь был укреплен как следует. Наверно, здесь набирались сил эсэсовцы, опомнившись после хорошей трепки на Восточном фронте.
Так не будет же им покоя и здесь! Отчаянная, безрассудно смелая мысль возникла в голове Михаила, и он сразу же, не мешкая, приступил к делу. Он решил атаковать этот дот, захватить его, принудить гарнизон к капитуляции перед одним человеком — лейтенантом Советской Армии Михаилом Скибой. У него не было никакого оружия, кроме толстой палки, которая неизвестно как попала ему в руки. Его низвели до уровня доисторического человека, который должен прятаться от врага в кустах, сжимая в руке неудобную кривую дубину. Что ж, в таком случае он пойдет в атаку на этот современный дот, как доисторический человек, с одной лишь дубиной в руках, босой, оборванный, страшный. Не даст он им спокойно спать даже здесь, в глубоком немецком тылу. Не даст!
