Менструадидакты. Могут заниматься любовью только в первый день полнолуния. Все остальное время, как ни тужатся, не встает. Но в этот день окружен женщинами, без понятия, как все это расхлебать. Перепробовав с десяток, возвращается в предпоследнюю.
Маслюны. Их одежда засалена, словно пьяна маслом. Не могут усесться в кресло, не оставив на нем ореола. Маслюнка ускользает из рук, ровно угорь. Ну и любовные связи — свальные, копошливые, липкие — словно занос юзом. Из них выходишь задыхаясь, запыхавшись, ни жив ни мертв.
Пилюля
Человеколечия, с их неисчислимыми снадобьями, всегда поражали меня. Что до меня самого, мне очень повезло с малюсенькими земляными катышками, которые я покрывал оболочкой из сладкой алтейки; они излечили меня буквально от всех недугов.
Не будучи ни знахарем, ни целителем, принести этим изобретением пользу я смог только своим близким, и преждевременная кончина тестя, который упрямо отказывался от моего лечения, не способно вытеснить у меня из памяти несколько и в самом деле чудесных исцелений, обеспеченных моими крохотными пилюлями. Именно им обязана своим выздоровлением одна умирающая, которую списали бы со счетов и крупнейшие специалисты и которую тем не менее мне не стыдно упомянуть: моя жена.
Мы познакомились, когда учились в университете Коправилля, что в Идиоме. Она отличалась великолепным цветом лица и тела, ничего не предвещало той странной болезни, жертвой которой ей суждено было стать через несколько месяцев после нашей свадьбы. Ее девичья кожа покрылась гнойничками, схожими с пузырьками кольцевидного лишая, из них вскоре повыползали белые червячки, каковые вскоре превратились в мотыльков размером с моль. Разлетевшихся по всей комнате. Надо было действовать без промедления: ослабей жена, и имело бы смысл опасаться за шерстяные вещи. На сей раз мне пришло в голову примешать к традиционному чистому перегною, который неспешно вызревал под кучей наших домашних отходов, горстку этих мотыльков. Я тщательно растер смесь в привозной итальянской ступке из лавы и, не отступая в дальнейшем от своей обычной формулы, вскоре получил готовые пилюли.
Жена приняла одну из них вечером, перед сном. На следующее утро к ней вернулась соблазнительная кожа юной девы. Она излечилась.
Пытаясь в дальнейшем найти для самого себя объяснение необыкновенной эффективности моего лекарства, я пришел к заключению, что крохотный червячок в яйце, опьянев при виде услад своего предстоящего преображения, от него наотрез отказался. Остальное сделало здоровое в основе своей естество моей жены.
