Как невозможно спутать две социальные категории на взгляд, так же невозможно и их смешать. Пусть даже хозяин, привлеченный малым ростом и миловидностью работницы, дойдет до того, что, на ней женившись, возвысит ее до своего социального уровня, — генетически они не смогут иметь детей. К тому же браков между хозяевами и работницами все равно не бывает по самой что ни на есть простой причине: на Аретузе они воспрещены законом. Ну а если хозяин сделает вид, что не знает об этом, он тут же скатится в социальной иерархии и без промедления окажется оттеснен к границам ночного полушария.
Его предприятия под запретом, банковский счет заблокирован, друзья отшатнулись как от прокаженного; все, что у него остается, — чистая совесть, что он полюбил обожающую его женщину, и он уходит в сторону вечной ночи небрежным шагом строителя империи, из-под ног которого ускользает земля.
Сие гнетущее зрелище не должно заставить нас забыть о жизни истинных хозяев, стремящихся ответить на вызов своей судьбы, о жизни, которую мы и постараемся проследить на материале их повседневного времяпрепровождения.
Хозяин, в полном осознании своих прав, поднимается поутру — то есть в любое время дня, что стоит в его полушарии круглые сутки, — в окружении более чем двух десятков работниц, которые его моют, растирают, приносят завтрак и, совершив все это — хозяин готов выйти, — почтительно отступают, бросив напоследок исполненный безмятежного восхищения взгляд на конечный продукт своих трудов. Хозяин их ругает, подгоняет, выплескивает на них тысячу насильственных действий, красноречиво свидетельствующих о его личностной морали. Иногда он заходит на цыпочках в комнату той, что временно не прочь составить ему пару, целует ей руку, спрашивает, хорошо ли ей спалось, и, исполнив сей ритуал, удовлетворенный и уверенный в себе покидает свой особняк, с улыбкой насвистывая модную мелодию.
На улице хозяин — царь и бог. Рабочие тесными рядами семенят по тротуарам, четыре ряда в одну сторону, четыре в другую, а хозяин вышагивает в свое удовольствие посреди мостовой, на своих длинных ногах, непринужденным шагом. Он встречает других хозяев, все со свежим цветом лица, с веселыми глазами, отмытые, лощеные, и дрейфует среди себе подобных до дверей своего предприятия, куда добирается в три раза быстрее, чем его работник. Тротуары, впрочем, избавляя хозяина от любого зрительного контакта с оным, окаймляет густая живая изгородь. На предприятии каждый рабочий носит на лице соответствующую занимаемой им должности маску. С первого взгляда хозяин знает, с кем имеет дело, будь то грузчик или начальник отдела. Маски изображают животных. Пума, например, куда более редкая, нежели кошка, закреплена за инженерно-техническим составом.
