Биологом еще в начале XIX века мог назвать себя, пожалуй, каждый ученый, который изучал проявления жизни. Но потом началась все убыстряющаяся специализация. Наука шла вглубь, вникала в детали дела. Биология разветвлялась. Морфология. Цитология. Физиология. Бактериология. Фитопатология. Генетика. Биохимия… На каком-то этапе — биометрия.
Каждая из этих наук брала только один пласт жизни, не особенно вникая в то, что делают коллеги справа и слева. Но огромное количество фактов, накопленных каждой из наук, готовило качественный скачок в общей биологии, в познании человеком общих биологических закономерностей.
Обобщить сумму фактов должны были не узкие специалисты в какой-то отрасли, а ученые широкого профиля. Это не значит, конечно, что они должны были заниматься «верхами» наук. Напротив, глубокое знание одного-двух узких направлений помогало им подняться до крупных обобщений и выдвинуть серьезные прогнозы, чтоб наметить новые пути вперед.
Вот тогда-то классическая биология, обогащенная достижениями новых наук, и передвинулась на более высокий уровень.
Отбиваясь однажды от нападок своих оппонентов, Николай Иванович сказал о своей работе очень точно и очень достойно:
— Есть закон усложнения. Такую закономерность я подхватил и от нее отказаться не могу, ибо это есть факт. Но она не одна, ибо есть наряду с ней — по многим комплексным физиологическим и количественным признакам — и обратный процесс. Я изучал, экспериментировал в этой области больше, чем кто-либо, и материал весь генетически изучил. И не случайно именно с генетикой у меня такой контакт, хотя я сам растениевод. Я патолог растений прежде всего.
«Патолог — прежде всего»
Итак, воспользуемся самохарактеристикой Н. И. Вавилова. Растениевод, пользующийся инструментарием генетики, и патолог. Забегая вперед, сделаем некоторые предварительные выводы.
Именно углубление в фитопатологию — сравнительно молодую науку о болезнях растений — помогло Вавилову постичь некоторые общие закономерности биологии.
Но, изучая отклонения в жизни растений, ученый не мог не задавать себе вопроса: а как они возникают? Чтобы установить происхождение болезней: указать, почему у одного сорта пшеницы есть иммунитет к ржавчине, а у других нет, как и почему передаются, наследуются недуги и жизнестойкость, — Вавилов должен был обратиться к данным бурно развивавшейся молодой генетики — науки о наследственности. И тут он получил выводы, которые позволили ему новыми глазами — так сказать, и в ширину и в глубину — взглянуть на растениеводство, свою основную специальность.
