— Иди к ним, — сказал мне Репин, — там, наверное, есть раненые.
Я спрыгнула с танка Двинского, а навстречу мне уже бежал Миша Толок.
— Скорее, старшина! — крикнул он еще издали. — Ситников ранен!
Откинувшись на развороченную броню танка, неподвижно сидел Ситников. Правая рука его, неестественно вывернутая ладонью вверх, лежала на коленях, здоровой левой он придерживал щеку. Сквозь пальцы просачивалась кровь.
Я тихо окликнула его. Ситников приоткрыл глаза:
— Кажется, отвоевался, старшина…
Осторожно, стараясь по возможности не причинять ему боли, я забинтовала лицо сержанта, наложила на разбитую руку сетчатую шину. Отстегнув фляжку, висевшую у меня на боку, дала ему выпить немного спирта, разведенного водой с морфием.
Ситникова уложили на проезжавшую пехотную двуколку, направлявшуюся за снарядами в тыл.
— Увидимся еще, старшина. Ты, наверно, танкистом станешь, — сказал он на прощанье. — А в партию тебя обязательно примут.
— Я подала заявление перед боем!
Ему было трудно говорить, и вместо ответа он только пожал мне руку.
Толок, склонившись над другом, неловко поцеловал забинтованное лицо своего «старика» и, пряча глаза, убежал к машине.
Пока танкисты исправляли повреждения, я осторожно, чтобы не наступить на «веревочки», бродила по заминированному полю, оказывая помощь раненым саперам. Танкисты помогали выносить их в безопасное место.
Один за другим уходили отремонтированные танки. Саперы, проложив дорогу, несколько покровительственно смотрели на танкистов. А те и не обижались.
— Ничего не поделаешь, — развел руками Толок, — без саперов нам некуда податься.
Наконец и Толок пошел догонять свою роту. На броне его танка направилась к месту боя и я. Когда вокруг танка стали рваться мины и по броне совсем у моих ног пробила барабанную дробь пулеметная очередь, я растерялась: «Что надо делать в таком случае: прыгать на землю или ехать дальше?»
Но долго раздумывать мне не пришлось. Неподалеку от нас неловко завалилась на подбитый борт «тридцатьчетверка», и, спрыгнув с танка Толока, я побежала к ней.
Перебегая от машины к машине, поздно вечером, измученная, мокрая и грязная, добралась я, наконец, до места сбора нашего батальона — окраины только что отбитой у врага деревня Тулумчак.
Как-то особенно ласково встречали меня сегодня танкисты.
Они, убедившись в том, что я не стану отсиживаться в безопасном месте и ждать, пока приведут раненого, окончательно приняли меня в свою дружную семью. За этот день я получила полное деловое признание и, не скрою, гордилась этим.
