Не прошло и суток, как танк оторвался от батальона, а казалось, что прошло бог весть сколько времени. Ожидание было невыносимо. А утро, серое, скрытое дождем, уже поднималось над крымской землей, и так тихо было вокруг: наверное, даже немцам не хотелось воевать в такую погоду.
Вдруг застучали немецкие пулеметы и автоматы, пули зацокали по машине. В то же мгновение кто-то тяжелый с глухим проклятием свалился в яму под танком, и спрыгнувший вниз Двинский, а за ним Швец оказались в объятиях Кочетова.
— Живы! Черти полосатые! Живы!.. — Кочетов от радости так хлопнул Швеца по спине, что не очень крепкий Швец из предосторожности укрылся за Двинского. — Я-то за вас как боялся! Думаю: перестреляют ребят ночью, как куропаток! Комбат приказывает мне: «Спи!» Ну, а сон никак не идет. Возьмите-ка мешки, они мне всю спину обломали, полезем в наш дом, там все расскажу.
Танкисты слушали отчет Кочетова.
— Комбат и комиссар приказывают отстаивать машину своими силами. Они предупреждают: общего наступления в ближайшие дни не предвидится. Усиления к нам немцы не подпустят: каждый метр вокруг танка пристрелян. Помощь нам будут оказывать автоматчики из специальных окопов в боевом охранении наших войск. Им поставлена задача — наблюдать за противником, предупреждать нас об опасности и помогать огнем.
Чтобы понять положение осажденного танка, надо вспомнить общую обстановку на нашем участке фронта к началу марта 1942 года. После боев двадцать седьмого и двадцать восьмого февраля и первого марта советские войска закрепились на занятых рубежах, причем весь фронт, простиравшийся по Керченскому перешейку «от моря и до моря», как шутя говорили бойцы, не превышал шестнадцати километров.
Немцы, в свою очередь, поспешно укрепляли свою оборонительную полосу, особенно населенный пункт Кой-Асан и высоту с кладбищем, через которую дорога вела к узлу железных дорог во Владиславовке.
При такой ширине фронта не могло быть и речи о «бое местного значения», ибо малейшая попытка предпринять такой бой, безусловно, послужила бы сигналом к общему наступлению; у командования же на этот счет, видимо, были свои соображения.
Таким образом, танк «КВ» № 14 с экипажем в три человека, с угрюмо опущенной к земле пушкой, с насыпанным снаружи земляным бруствером одиноко стоял на «ничьей» земле как передовой редут советских войск, будто вызывал на поединок всю гитлеровскую армию на Крымском фронте.
И поединок начался. И это не преувеличение — за неравным поединком следил весь фронт.
