– Добрый день, коллега, – сказал Буало.
Мяч ударился о стену дома, Гренье резко обернулся. Несколько мгновений комиссары буравили друг друга взглядами. Оба были состоявшимися, уважаемыми в своей профессии людьми, но каждый из них тем не менее испытывал сейчас непреодолимое желание съездить коллеге по физиономии.
– Рад видеть, что ваша нога вас больше не беспокоит, – с вызовом промолвил Буало и, достав платок, вытер им лоб, хотя день, в общем, выдался нежарким.
– Как вы здесь оказались? – наконец выдавил из себя Гренье.
– Приехал, чтобы навестить вас.
– Ну что ж, заходите. – Хозяин дома подобрал мяч и вручил его самому старшему из сыновей, который стоял в воротах. – Играйте пока без меня, хорошо? Нам с месье надо поговорить.
Он повернулся и зашагал к входной двери. Буало затворил за собой калитку и последовал за мнимым больным.
– Жена в Париже, – отрывисто говорил Гренье, чтобы, очевидно, не дать затронуть скользкую тему, которая интересовала гостя. – Ее мать опять больна… Между нами, я не удивлюсь, если старая дама всех переживет. Чем больше она болеет, тем, кажется, крепче становится, но жена сердится, когда я об этом говорю… Что-нибудь выпьете, Буало? Могу предложить неплохую анисовую.
– Давайте анисовую. – Гость, однако, не сел, а остался стоять. – Какого черта, Гренье?..
– Вы скажете старику? – спросил хозяин дома, имея в виду начальника уголовной полиции.
– Вы же знаете, что я не доносчик, – уже сердито ответил Буало. – Но вы меня ставите в крайне неловкое положение. Уж от кого-кого, а от вас я такого не ожидал. Почему вы просто не попросились в отпуск, если уж вам приспичило играть в футбол с детьми?
– Потому что меня бы никто не отпустил, – хмыкнул Гренье, разливая по рюмкам анисовую настойку. – Тем более что положенные по закону дни я в этом году уже отгулял. Так что пришлось пустить в ход перелом.
– Но почему?
Гренье сел и одним махом опрокинул рюмку. На его щеках проступил слабый румянец.
– Потому что не хочу быть замешанным в этом дерьме.
– Я правильно понимаю, что вы имеете в виду расследование убийства Мориса де Фермона?
– Браво, – одобрил Гренье. – Отличная фраза. Каждое слово на своем месте, и ни одно не допускает двойного толкования. В ней весь ваш характер, Буало. Впрочем, вы совершенно правы: все дело в этом кретине.
– Я бы не сказал, что он был кретином, – возразил Буало, но скорее из духа противоречия.
– Ну, называйте его как угодно – хоть незаменимым членом общества, что ли. – Судя по тону, по части сарказма Гренье мог дать сто очков вперед даже графу де Круассе. – Не стану притворяться: мне нравится, когда такие самодовольные и бесконечно тупые господа терпят крах. Я сразу же понял, что его пришили, и даже стал прикидывать, на что потрачу премию за раскрытие убийства столь выдающейся персоны. Но как только я взялся за дело – заметьте, даже не копая вглубь, – я понял, что тут не то что премии не дождешься, тут бы вовремя ноги унести. И вот я неудачно ломаю кость, а дело переходит к вам.
