– Симона уже давно не работала манекенщицей, – точности ради проворчал Буало.
– Вы читали статью?
– Нет, месье.
– Здесь говорится, что она скрылась за границей.
– Вот как?
– Ну, не так категорично, но смысл именно таков – со всеми оговорками, которые в ходу у этих господ. «По всей вероятности», «имела более чем достаточно времени, чтобы пересечь границу» и прочее, – начальник внимательно посмотрел на Буало. – Это правда? Она уже не во Франции?
– Пока не могу сказать ничего определенного. Мы ее ищем.
– Буду с вами откровенен, комиссар: если она и впрямь убийца, нам придется попотеть, чтобы добиться ее выдачи. У семьи убитого большие связи, и родственники Мориса де Фермона наверняка захотят увидеть эту особу на скамье подсудимых.
– Если только убийца – она.
– А вы сомневаетесь?
– Я пока еще ни в чем не уверен. Мне нужно больше данных.
– Работайте, но помните: время поджимает. Теперь газетчики от нас не отстанут, – начальник поморщился. – Как вам работается с Тардье?
– Вполне.
– Если нужна будет помощь, лишние люди или какая-нибудь сложная экспертиза, обращайтесь.
– Да, месье. Конечно, месье.
Буало знал, что злиться бессмысленно, но, вернувшись в свой кабинет, все же почувствовал, что разозлился. Некстати вспомнилось, как он расследовал убийства так называемых простых людей – немолодой вдовы старьевщика или мясника с улицы Лекурб, о которых не сообщали на первых полосах газет. И никто не обещал ему всяческую помощь, не подгонял его, да и, по большому счету, не интересовался тем, как идет следствие – разумеется, за вычетом самых близких родственников жертв.
Он позвонил в дом де Фермонов, чтобы условиться о визите, и через полчаса уже стоял у двери квартиры, которую занимал Морис с семьей.
– Комиссар Буало. Меня ждут.
Подурневшая, с покрасневшими от слез глазами, в черном платье и с платочком, скомканным в руке, Раймонда являла собой воплощенное горе. Она посмотрела на комиссара как на врага, словно именно он был виноват в смерти ее мужа.
Выразив свои соболезнования, Буало сказал, что хотел бы задать несколько вопросов. Во взгляде Раймонды мелькнула настороженность.
– Мадам, у вашего мужа было оружие?
– Да, было. Револьвер… или этот, как его, пистолет? Я плохо разбираюсь в таких вещах.
– Я хотел бы взглянуть на него.
– Морис хранил его в своем кабинете, в ящике стола. Запирал на ключ, потому что… вы понимаете, у нас дети…
После этого она произнесла еще десятка два сбивчивых фраз – главным образом о Морисе, о том, какой он был внимательный к желаниям других. Буало с непроницаемым лицом ждал.
