Ее позвал ассистент Голенищева, и она убежала.
– А ты положил на нее глаз, – заявил Морис, оборачиваясь к Арману. Молодой человек покраснел. Он решил, что его приятель имеет в виду Симону, и собрался бурно протестовать.
– Я?! Уверяю тебя…
– Ну да, ну да, не отпирайся. Предупреждаю тебя сразу: на многое не рассчитывай, эти манекенщицы – редкие сучки. Сколько их у меня было… – Морис усмехнулся. – Ладно, попробуем прямо сейчас зазвать эту Натали в ресторан. Я с Симоной, тебе нужна компания, и вообще у тебя скоро день рождения.
– Морис, у меня день рожденья в августе.
– В августе, в декабре – какая разница? Ну, хорошо, у моей жены день рождения… Черт! Это не покатит. Тогда так: ужин в ресторане в честь того, что твой папаша купил очередную каучуковую плантацию на краю света. Он же постоянно их покупает? Вообще не слишком занудствуй, но дай понять, что у тебя есть деньги. Если хочешь завоевать женщину, это нелишне.
– Морис, когда ты так говоришь… – начал утомленный Арман.
– То кажусь столпом мудрости. Я знаю, – ответил де Фермон с широкой улыбкой.
– Не всем женщинам нужны деньги.
– Она тебе и двух слов не сказала, а ты уже знаешь, что ей нужно? Я уж молчу о том, что деньги нужны всем. Даже мне.
Арман открыл было рот, но понял, что в словесном поединке над Морисом верх все равно не одержит, и смирился.
– Особенно мне, – увлеченно продолжал Морис развивать тему денег, – потому что, видишь ли, я человек семейный, дети, опять же… Раймонда.
– И Симона, – не удержался Арман.
– И Симона, – не стал отпираться его друг. – И всем нам было бы очень хорошо, но, как тебе известно, мой тесть – нормандец. Я совершенно точно знаю, что он сколотил несколько миллионов, но надеяться на то, что он выделит хоть что-то нам с женой… – он вздохнул и пожал плечами. – Ладно. Так ты едешь в ресторан с нами и мадемуазель Натали?
– Она не согласится, – сказал Арман.
– Еще как согласится, – фыркнул его собеседник. – Не будь я Морис де Фермон, если не уговорю ее!
– К сожалению, я не могу идти с вами, – сказала Наташа. – Меня ждут дома.
Стоя возле зеркала в гримерной, она поправляла высокий воротник свитера. После съемки Наташа уже успела переодеться в свою обычную одежду и сменить яркий макияж на более естественный.
Раздосадованный Морис пустил в ход все доводы, какие только приходили ему на ум. Он так восхищается ее работой, мадемуазель сделает ему честь своим обществом…
– Не сомневаюсь, – ответила Наташа, не скрывая иронии.
