Снежная роза | страница 44

Конечно, ничего подобного не произошло, по крайней мере, внешне, но внутренним оком она почти увидела себя со стороны такой, какой была десять лет назад: две тощие косички задорно торчат в стороны, на руках никаких перчаток, голые коленки выглядывают из-под юбки, которую мать не успевает вовремя перешивать, так быстро Наташа растет. И вот она, двенадцатилетняя, садится на скамейку в саду Тюильри, достает из кармашка зеркальце, с отчаянием смотрит в него и убеждается, что никогда – никогда – совсем-совсем никогда ей не бывать красавицей. И вообще, если уж говорить начистоту, на свете нет никого уродливей Наташи Верещагиной.

Чемоданы, как попало сваленные друг на друга, плач женщин, качка, от которой тошнота подступает к горлу. Важно и нараспев гудит пароход.

– У-у-у!

…Эти воспоминания о бегстве из России морем мешаются с какими-то обрывками, уцелевшими от предыдущих лет. Детская окутана полумраком, маленькой Наташе не спится, она вылезает из постели и босиком идет на взрослую половину, поближе к столовой, где большие непонятные люди ведут какие-то загадочные разговоры.

– Ну, вот вам и долой самодержавие! Прислуга совершенно распустилась, к горничной Глаше ходят какие-то подозрительные личности. Даже, кажется, большевики.

– Во множественном числе? Однако это, гм, интересно…

– Ах, Аркадий Александрович, вам бы все шутить!

– А наша прислуга потребовала расчет и заявила, что довольно мы из нее кровь пили, – звенит расстроенный голос матери, Татьяны Александровны. – Даже няня грозится уйти. Совершенно невероятное положение…

Кто-то в столовой кашляет, кто-то отодвигает стул. В коридоре у двери Наташа, затаив дыхание, привстает на цыпочки.

– Я полагаю, нам нужно одно: взять Берлин. Победоносное окончание войны…

– Взять бы вас, болтунов, за шкирку да в окопы, – бурчит Иван Николаевич Верещагин, отец Наташи. – Попробуйте-ка, возьмите хоть одного немца, я на вас посмотрю…

– Жан, я прошу тебя! – нервно вскрикивает Татьяна Александровна.

Потом звенят какие-то непонятные, но, судя по всему, многозначительные слова:

– Кадеты… Социалисты… Керенский… Милюков… Временное правительство… Западные державы не допустят…

Потом:

– Простите, господа, но я не могу одобрить идею переворота во время войны. Переворот в военное время – это предательство…

– Вы, Иван Николаевич… простите, как только вас произвели в полковники…

– Кровью заслужил, кровью, между прочим! И дважды ранен был…