Но как только он затронул тему Армана, она подняла голову, и на ее упрямом кошачьем личике появилось нечто вроде вызова. Когда комиссар высказал догадку, что граф мог убить соперника, так как до того с легкостью разделался с четырьмя людьми, Наташа усмехнулась, залезла в сумочку, достала какой-то сложенный листок и бросила его комиссару, метя в лицо.
Она попала ниже, в грудь, и листок упал на пол.
– Вот, – проговорила она, не скрывая своего торжества, – это вам! Читайте, читайте! Никто его не убивал, этого слабака, он в Дьеппе, я отправила его туда, потому что он мне надоел, слышите, до смерти надоел! Я пообещала ему, что мы вместе уплывем на пароходе, и он ждет меня там и шлет телеграммы на адрес моих родителей, одну за другой… По несколько раз в день! Ну ничего, погода уже портится, посидит еще недельку в Дьеппе – и поймет, что он мне не нужен, просто не нужен! Другой бы уже давно все понял, но этому обязательно надо скулить, как собачонке, писать жалкие письма и путаться под ногами… – На ее глазах выступили злые слезы, и она вытерла их рукой.
Комиссар подобрал листок и развернул его. «По-прежнему жду тебя Не понимаю причины задержки Люблю Обожаю Целую Вечно твой Арман».
– Однако вы сильно к нему переменились, – не удержался Буало.
Наташа искала в сумочке зеркальце, чтобы проверить, не растеклась ли тушь. Услышав его слова, она подняла голову.
– Когда я была нищей, он с легкостью бросил меня и уплыл в дальние дали. Что мешало ему жениться на мне, если он так меня любил? Но я же не подходила месье. У моей семьи не было… чего там не было? Ах да, капитала. И еще положения в обществе. И вообще я была паршивая беженка. Ну и плевать! Теперь у меня другой муж, у меня будет ребенок, а все остальное совершенно неважно.
– Вы поняли, что я сказал вам о вашем муже? – настойчиво спросил Буало. – То, что он не убивал Армана Ланглуа, вовсе не значит, что он не замешан в остальных убийствах.
– Знаете, комиссар, – равнодушно промолвила Наташа, захлопывая зеркальце и пряча его в сумочку, – убийства иногда сходят с рук. У вас же ничего нет, иначе вы не пытались бы добраться до Робера через меня. Верно? Я права? – Она поднялась с места и всмотрелась в его лицо. – Так что подите вы все к черту! – заключила она. И, выходя из кабинета, громко хлопнула дверью.
Оставшись один, Буало побарабанил пальцами по столу, неизвестно к чему пробормотал «м-да» и задумался. Он чувствовал себя как человек, потерпевший фиаско, да, в сущности, им и являлся. Не зная, чем себя занять, он вышел в коридор и остановился возле доски с фотографиями в черных рамках. Это были полицейские, погибшие при исполнении служебных обязанностей, и многих из них Буало когда-то знал лично. Он также знал, что один из тех, чье фото здесь висело, был на самом деле застрелен другим полицейским за то, что выдавал бандитам ценную информацию и обрек на гибель нескольких коллег, работавших под прикрытием. Но похоронили предателя со всеми подобающими почестями, чтобы не портить жизнь его убитой горем семье, члены которой ни о чем не подозревали.
