Они с женой провели в Венеции две недели, и желудок под конец почти не давал о себе знать. Решившись, Робер отправился к местному светилу, специалисту по заболеваниям того, что на своеобразном языке медицины зовется «желудочно-кишечным трактом». Специалист осмотрел его, заставил сдать анализы и пройти кое-какие обследования, после чего на ломаном французском объявил, что у signor conte[10] обыкновенный гастрит, да еще он очень исхудал, но ничего страшного, синьор, ничего страшного. Никакого рака – no[11] – niente[12].
Когда Робер вернулся в гостиницу, Наташа обратила внимание, что он как-то странно выглядит.
– Что с тобой? – встревожилась она.
– Ничего, – ответил он, улыбнулся и упал в обморок.
Итак, один врач объявил, что он умрет, а другой – что он будет жить. Разумеется, итальянец мог и заблуждаться. Рак – наследственная болезнь; мать умерла от рака желудка; доктора Гишара Робер знал давно, и тот вовсе не производил впечатления человека легковесного, раздающего смертельные диагнозы направо и налево. Но кое-что все же насторожило графа: он вспомнил, что после приема порошков доктора его часто тошнило, а без них тошнота полностью прошла. Вернувшись в Париж, он разыскал своего старого армейского приятеля, который работал в химической лаборатории, и попросил произвести анализ лекарства.
– Я ничего не понимаю, – признался приятель после того, как результаты исследования были готовы. – Здесь несколько типов лекарств. В половине бумажек рвотное, причем довольно сильное. Применяется оно в основном при отравлениях, когда надо экстренно очистить желудок. В других бумажках лекарство, которое прописывают при гастрите. Особого толка от него нет, но больному обычно кажется, что ему стало лучше. Никаких следов болеутоляющих средств я не нашел. В какой аптеке тебе намешали всю эту дрянь?
Он увидел выражение лица Робера и невольно попятился.
– Я вынужден просить тебя, чтобы все это осталось между нами, – проговорил граф, нехорошо оскалившись. Он дернул шеей и резко ослабил узел галстука, словно тот душил его.
Итак, доктор Гишар, которого он знал много лет и которому доверял, обманул его – внушил, что у него рак, и всучил средство, которое вызывало приступы рвоты, а затем создавало иллюзию улучшения. Зачем? Да затем, что Робер не скрывал, что если когда-нибудь заболеет раком, терпеть мучения не станет и предпочитает покончить с собой.
Сам по себе доктор, конечно, не мог додуматься до такого; кто-то его подтолкнул, кто-то посулил ему деньги – или что-то еще. На память Роберу тотчас пришли ухмылки Мориса в его присутствии; зять улыбался как человек, который что-то
