Он сделал несколько шагов по кабинету, заложив руки в карманы. По реке плыли две баржи; поравнявшись друг с другом, они обменялись приветственным гудком.
Комиссар чувствовал, что разгадка где-то рядом, совсем близко, и все же никак не мог ее нащупать. Наконец он сказал Лебре:
– Вот что: ты нашел адрес доктора? Поезжай к нему, расспроси его близких, прислугу, консьержа… Словом, всех. Где он жил, кстати?
– На Лиссабонской улице.
– Возле парка Монсо? Впрочем, неважно. Делом о наезде занимается местный комиссариат. Съезди туда, разузнай детали, если требуется, заново расспроси свидетелей.
– Да, патрон. Конечно, патрон!
Когда инспектор ушел, Буало почувствовал себя обманщиком. Он гонял людей, организовывал поисковые операции, отдавал распоряжения и вообще вел себя так, словно ему уже все было известно. А между тем у него по-прежнему не было ничего, кроме догадок и подозрений.
Зазвонил телефон.
– Да заткнись ты! – буркнул комиссар, не сдержавшись.
Он почему-то не сомневался, что звонит следователь Тардье, который уже не преминул поставить ему на вид, что прочесывание территории между Сен-Клу и Парижем дало весьма скромные результаты.
Телефон умолк. Буало постарался устроиться в кресле поудобнее, сцепил пальцы на животе и задумался.
Предположим, Морис на пару с Симоной решил шантажировать Наташу, и она их убила. Но при чем тут семейный доктор? Кроме того, Арман говорил, что Морис и Симона замышляли что-то уже несколько месяцев назад, когда Наташа еще не была графиней и не представляла в денежном плане никакого интереса.
Наркотики – вспомнил Буало. Симона была пациенткой доктора Гишара, который лечил ее от наркотической зависимости. Может быть, она придумала, как наладить сбыт, доставая наркотики с помощью доктора? А Морис взял на себя роль распространителя?
Недавно Буало уже наводил справки в отделе борьбы с наркотиками, но для очистки совести снова позвонил туда. Нет, доктор Гишар не был замечен ни в чем подозрительном. Нет, если бы такой, как Морис де Фермон, занялся сбытом наркоты, они бы в отделе сразу заметили. Нет, ни один осведомитель не упоминал ни о нем, ни о Симоне, ни о докторе.
Комиссар повесил трубку, прошелся по кабинету и выглянул в окно. И тем не менее, сказал он себе, Морис что-то замышлял на пару с Симоной, и каким-то образом к этому оказался причастен доктор Гишар, а результатом стало то, что как минимум двое из них были убиты.
«Предположим все-таки, что Симона осталась жива… Что она не вернулась на бульвар Османа, потому что была до смерти напугана… Где тогда вторая пуля? Зачем понадобилась лопата? Раз ее забрали, значит, срочно требовалось спрятать труп. Либо убийца закопал где-то тело Симоны, либо она сама смогла его прикончить, и тогда…»
