— Если вы все еще здесь для того, чтобы убедить меня поговорить с дядей, то напрасно теряете время. Он не будет голосовать! А если я попробую, вы знаете, что он мне ответит, эта старая свинья: «Peta totjorn mais non parlant pas»[9].
— Но я вовсе не этого хочу, — возражает Беранже.
— Что вы тогда хотите?
— Курицу…
Александрина безмерно удивлена. Курицу! Он кружит тут вот уже полчаса, словно заговорщик, для того чтобы объявить ей, в конце концов, что он хочет курицу! У него, должно быть, помутился рассудок из-за этих выборов.
— И, конечно же, вы хотите, чтобы я ее убила и ощипала.
— Да…
— Это будет вам стоить на один франк больше, и я оставлю себе печень.
— Запишите курицу вместе со всем остальным на мой счет.
— Потребуется изрядно времени. Вы можете идти домой, я вам ее принесу.
— Нет! — восклицает он. — Я предпочитаю подождать здесь в вашей компании, — добавляет он, пытаясь улыбнуться.
Она утвердительно кивает головой и выходит за птицей. Беранже вздыхает с облегчением. Он выигрывает время. Он надеется, что Мари сможет таким образом обсохнуть и снова одеться до его прихода.
Чуть позже курица ощипана, обожжена и выпотрошена, провизия положена в широкую корзину, дверь дома открыта. Беранже, наконец, прощается с Александриной, застывшей в откровенно враждебной позе. Лишь бы никого не повстречать. С таким грузом он бы вызвал подозрение. Он глядит направо и налево и пускается размеренным шагом по улочкам. Деревня кажется молчаливой и пустынной. Одна лишь беспорядочная свора собак шлепает по грязной луже, растянувшейся в форме полумесяца перед замком Отпуль. Чем больше он приближается к Мари, тем сильнее замедляет шаг и делает свой путь более извилистым. Он поднимает глаза к небу, но бегущие и растворяющиеся облака не приносят ему утешения.
Вот и его лачуга. Пройдя последние метры, которые отделяют его от входной двери, он глубоко вздыхает, словно утомленный восьмидесятилетний старик, и решается войти.
Шум закипающей воды в котелке, поставленном на огонь, — вот первое, что он слышит. Он вступает в темноту с опаской. Мари закрыла все ставни. Вдруг легкий голосок девушки доносится из соседней комнаты, где он расположил кровать и рабочий стол. Он собирается позвать ее, но горло не может произнести это имя. Он останавливается как вкопанный: перед очагом на веревке висит женская одежда.
Беранже отступает назад к порогу; глухое биение сердца отдается в висках. Ему кажется, что его голова превратилась в кузницу. Мари так близка и, возможно, обнажена. Он хочет уйти, но его держит сила, заставляющая остаться. Мелодичный голос Мари очаровывает его. Мысли затуманиваются, и взгляд переходит с развешанных нижних юбок к двери, за которой находится предмет его желания.
