Наследие заводного ключа | страница 7
Меня воспитывали лучшим образом. До пожара я готовилась к представлению в светском обществе. Теперь ни один мужчина из моего истинного класса даже не посмотрит на меня.
Все моё образование, таланты оказались впустую. Я умела читать и писать на немецком и французском благодаря маме-швейцарке. У меня были способности к фортепьяно и хорошая память на числа благодаря моему отцу, который, казалось, наслаждался, обучая меня замысловатой сути вычислений. Теперь мои варианты ограничены. Я даже не могла найти работу получше. Никто не даст мне рекомендаций. Поскольку мой работодатель не показывался уже семь лет, я сомневалась, что кто-нибудь вообще когда-нибудь появится.
Побег был невозможен. Куда бы я пошла? Однажды я стану молчаливой и суровой как мистер Тиббс, пьяной и раздражённой как Агнес, или просто начну на всех рычать.
Я подозревала, что миссис Пратт поддерживала своё жёсткое расписание только для того, чтобы не признаваться в собственной бесполезности. Возможно, барон зачах и умер в какой-то из верхних комнат, и миссис Пратт скрывает эту трагедию, чтобы сохранить смысл своего существования.
С другой стороны, невозможно скрыть страх, застывавший в её глазах при каждом упоминании нашего работодателя.
Её голос просочился в мои мысли.
«Он наблюдает».
Беспокойное чувство пробежалось по моим плечам, и я подняла взгляд, заметив резного деревянного ангела на стыке карнизов. У него были зеркальные черные глаза, как и у львов на воротах. Я не знаю, почему так пристально уставилась на него. Не начнёт же статуэтка танцевать передо мной вальс. Её невинное выражение не менялось. Мне нужно было знать, что все может измениться.
Мне это нужно было как воздух.
Позволив взгляду опуститься, я пошла к узорчатым часам, стоявшим в центре каминной полки. Свет раннего весеннего солнца поблёскивал на хрустальном циферблате.
Их стрелки давно остановились, и весь дом застыл во времени, когда маятник остановился. Мне хотелось вскрыть часы, как-нибудь завести их, но я ещё не нашла способа вернуть их к жизни.
Что-то в моей жизни должно измениться, но имелась лишь одна вещь, которую я могла назвать своей. Я прижала руку к нагруднику, чувствуя, как разбитые часы прижимались к сердцу, пока я молча уходила из комнаты.
***
Тем вечером я сидела за столом, вытирая и складывая посуду и размышляя о моих сломанных часах, пока Агнес в раскоряку ходила по кухне, как гусь с артритом. Пряди её темно-серых волос выглядывали из-под поношенного чепчика, пока она убирала кухню к вечеру.