Командир «Князя Суворова» Игнациус хотел оставить Арсения на корабле, предчувствуя, какой будет бой и как важен будет для раненых каждый наличный врач. Но приказ был недвусмыслен, и Арсению предложили на выбор два корабля: систершип «Князя Суворова» «Бородино» и подошедший из Кронштадта, догнавший эскадру бронепалубный крейсер «Изумруд».
Русская рулетка, вопрос жизни и смерти. Броненосцы – сила и мощь, двенадцатидюймовые орудия, но им вести основной бой. Крейсера – безбронные жестянки, но – маневренность, скорость…
Арсений выбрал «Бородино». Во-первых, он уже привык к броненосцу. Во-вторых, он суеверно полагался на охранительную мощь названия. Но капитан «Изумруда» барон Ферзен – снова немец, как и Игнациус, подметил Кирилл, – обошел его в закулисной дипломатии и выторговал врача себе, видимо, имея тот же расчет, что и командир «Князя Суворова»: в эскадренном бою с японцами лучше иметь дополнительного медика.
Крейсер «Изумруд», крейсер «Изумруд»…
…Кирилл подошел к старому комоду, выдвинул узкий ящичек слева сверху. Там, внутри, если просунуть руку – рассчитано на женскую узкую ладонь, но у Кирилла тоже узкая, не зря его прочили в пианисты, – в дальнем углу торчит шпунт, вроде как выскочил случайно. Нажми на шпунт – и в центре комода откроется, вывалится на невидимых петельках дверца, закамуфлированная под резной деревянный венок. Просунь туда руку – и нащупаешь холодную тяжесть, словно каменная змея свернулась там, спит в темноте тайного укрывища.
Достань, не забудь отбросить шторы, чтобы в комнату влился солнечный свет, его нужно много, ибо драгоценности, десятилетия хранимые под замком, впитывают тьму, и ее нужно вымыть, изгнать из ограненных кристаллов.
Да, этот свет июля – он хорош, хотя слишком густ, лучше бы подошел майский или даже апрельский, тонкий, совсем бесцветный, еще бесстрастный, безгрешный, как поцелуй ребенка, не напитанный силой солнца, восходящего в зенит лета. Но июльский тоже сгодится, тягучий, сам собой упоенный, как переспелый, запрошлогодний мед. Он изгонит тени, напоит кристаллы своим своевольным сиянием, и загорятся на ладони тяжелые, неподатливые изумруды, потаенные камни Уральских гор, забранные в серебряные оковы ожерелья.
Крейсер «Изумруд» выжил в аду Цусимы, где погибла почти вся эскадра, прорвался во Владивосток, сел на камни вблизи гавани и был взорван по приказу командира, барона Ферзена. «Князь Суворов» погиб, «Бородино» опрокинулся, забрав с собой весь экипаж, кроме одного матроса, а ничтожный крейсер, беззащитный в сражении линейных сил, спасся.
