Кузина хмурилась. Взгляд ее задержался на шерстяных чулках и камзоле, которые Фар так и не снял, убегая из Академии — да пошли вы все!
— Что случилось?
— Я провалился.
Имоджен замерла и молча сидела рядом с ним на полу, пока у него в голове гремела, била молотом в уши еще одна кибер-металлическая песня. Потолок плавился в оранжевом бурлении Пламенеющего часа, и прыгающий паучок достиг противоположной стороны комнаты и спрятался за баннером. Поздравляю с семнадцатым днем нерождения, Фар! Плакат пережил событие уже на две недели.
— Я провалился, — повторил Фар, надеясь, что слова улучшат самочувствие или, по крайней мере, придадут этому дню хоть какой-то смысл. Но они только громыхнули о пустой, уже без паука, потолок.
Имоджен отошла и вернулась с картонкой и двумя ложками. Села, скрестив ноги, возле брата.
— Я взяла с ароматом сотового меда. Твое любимое.
Однако из-за мороженого Фар почувствовал себя только хуже. Изысканное угощение с настоящими сливками и натуральным сахаром считалось роскошью. Только сенаторы, высокопоставленные члены Корпуса и люди со связями могли себе его позволить. Когда они с Имоджен были детьми, мать баловала их такими вещами. Как будто пинты фисташек, лайма и малиновых сладостей могли примирить с тем фактом, что она продолжала отправляться в экспедиции, старясь на месяцы за считаные минуты. Шоколадное она купила им и перед тем, как десять лет назад в очередной раз поднялась на борт «Аб этерно» и не вернулась. Корпус объявил корабль безвестно отсутствующим и потерянным.
Так, во всяком случае, сообщили ему представители Корпуса. На той встрече тоже присутствовал шоколад — чашка какао стыла нетронутой на кофейном столике. Фар игнорировал угощение, пристально разглядывая значок офицера в форме символа бесконечности и похожий на песочные часы. Взгляд его блуждал по петле снова и снова. Твоя мать пропала… Сержант Хэммонд тоже. Мне жаль, сынок. Мы сделали все, что могли. Что с ними случилось — останется тайной.
Фар отказывался верить в это даже тогда, в семь лет. Он знал, просто знал, что когда у него будет такой же значок, он вернется назад во времени и найдет «Аб этерно».
— Ешь. — Имоджен протягивала ему ложку, ждала, пока он возьмет. — Сахар и жир лечат все раны.
— Тебе это не по карману, — сказал Фар в потолок.
Она пожала плечами и бросила картонку. Та со стуком упала Фару на грудь.
— Сберегла несколько кредитов, работала сверхурочно в магазине.
Имоджен поступала в Академию на исторический факультет. Весьма популярный, с большим конкурсом, он выпускал гораздо больше историков, чем требовалось для экспедиций. При каждой возможности Имоджен просилась в путешествие во времени — только для того, чтобы в очередной раз узнать, что на ее место берут другого, более опытного историка. Один раз ее записали в резерв (чтобы отметить такую удачу, она купила мороженое с ароматом лаванды и лимона), но в итоге из этого все равно ничего не вышло.
