— Такое трудно забыть. Обычно ты такая сдержанная, и вдруг это выражение… — Фар помедлил, нахмурился, покусывая губы. — У тебя когда-нибудь жизнь проносилась перед глазами?
Элиот глядела на парня, сидевшего напротив в магнитной тележке. Со стекол его очков на нее смотрело собственное отражение — меньше, чем в жизни, почти неузнаваемое в новом парике и с закрашенными бровями, которое словно спрашивало: «Чего ждет Бездна?» Какую правду она могла поведать Фару? Что такое могла сказать, чтобы он поверил? Ничего из того, что одобрил бы агент Аккерман, это уж точно.
— Я думал, это просто выражение, которое поэты высосали из пальца, не сумев придумать чего-нибудь получше, — продолжал Фар. — Но наша работа опасна: пули, пламя, трудности. Когда меня начали задевать регулярно, я понял: в этих словах правда. Когда смотришь в глаза смерти, видишь всю жизнь. Это чувство я только что пережил у Лакса на вилле. И его же, — он указал на Элиот пальцем, — видел на твоем лице прошлой ночью. Когда ты появилась на «Инвиктусе», я решил, что ты, скорее всего, затеваешь какую-то аферу. Но та неудачная посадка, провалы в памяти, твой страх… все это говорит о чем-то большем.
Магнитный экипаж несся дальше. Могильная тьма в окошках сменялась светом тоннельных ламп. Свет, тень, свет, тень, жизнь, смерть. Элиот, пойманная в линзы «авиаторов», мерцала и извивалась.
— Появившись на «Инвиктусе», ты заявила, что хочешь начать сначала, поэтому я подумал, что ты убегаешь от чего-то, — продолжал Фар. — Ты хотела работать с экипажем? Ладно, вот тебе шанс. Убери руки от моего штурвала, скажи открыто, что происходит. Грэм, Прия, Имоджен и я… мы сможем помочь тебе.
Помочь? Проявил ли хоть один объект такое великодушие? Элиот знала: ему стоило труда протянуть оливковую ветвь мира. Жаль, что придется плюнуть на нее.
— Ты прав, кое-что происходит. Это важно и очень, очень сложно. Я не могу посвятить тебя в детали. — Слишком много дыр и провалов в памяти, преследующих ее, и какой бы талантливой ни была эта команда, им не по силам остановить грядущее. — Я не рассказала тебе про свое хранилище, потому что хотела доказать, что могу держать данное слово. Говорила, что доставлю «Рубаи» Лаксу, и доставила. Доверие можно обмануть. А ты теперь знаешь, что я сумею тебя обойти.
— Доверять — не значит бросаться в пропасть вниз головой, — возразил «Седьмой». — Доверие выстраивают.
— Тогда считай, что первый камень положен.
