— Ну да, ну да, — закивала продавщица, немного стушевавшись, — конечно. Извините.
Полина собралась было выйти из магазина, но что-то в поведении женщины не отпускало, и она неожиданно для себя самой спросила:
— А почему вы подумали, что мы можем пожалеть?
— Да нет, что вы, я не так выразилась! — Та пошла на попятный и замахала руками: не обращайте, мол, внимания.
Настроение Полины испортилось еще сильнее. Что за глупости: бросить двусмысленную, непонятную фразу, а потом отказываться от своих слов?
— Может быть, он не вполне обычный ребенок. Но если учесть, что Алик рано потерял мать, а родной дядя жестоко избивал его, то…
— Вот уж не знаю, кто в эти гадости верит! — громко и решительно сказала продавщица. — И откуда только слухи пошли?
— Это вовсе не слухи! — Полина была шокирована такой вспышкой возмущения. — У него все тело было в синяках. И потом, разве вы не знаете? Этот человек спьяну убил собственную жену и пытался убить Алика!
Продавщица поправила шапочку-пилотку. Жест вышел нервный, неуверенный, как будто она не могла решить, продолжать ей разговор или попросить посетительницу уйти.
— Стрельцовы от нас через три дома жили, — сказала она, опустив руки на прилавок и побарабанив по нему пальцами. — Наташа с моей дочерью в банке в Зеленодольске работала. Как замуж за Мишу вышла, сюда переехала, так и устроилась. Сколько уж прошло? Лет пятнадцать точно. И самого Михаила я всю жизнь знаю, и родителей его, и Машу, сестру. Он хороший мужик, добрый. В энергетической компании работал, инженером. Мог выпить, как все — кто не пьет-то? Но никаких запоев или чтобы работу бросить… Этого не было. — Она снова замолчала, но теперь Полина ни за что не позволила бы ей закончить разговор, ничего не объяснив. — Я уж не знаю, как так вышло, но только они нормальные люди, порядочные. Чтобы ребенка хоть пальцем тронуть… — Женщина покачала головой. — Детей у них не было, но Наташа с моей Лидой дружила, всегда вместе: и на работе, и дома. А у нас двое… у Лиды-то. Наташа и Миша с ними, как с родными! А потом взяли того мальчика. Мишка поехал за ним черт-те куда. Им некоторые говорили — пораскиньте умом! Обуза ведь это! Но они и думать не могли, чтобы не взять. Родная кровь! Племянник, Марии-покойницы сын. Вот и пошло вкривь и вкось.
— Как это? — быстро спросила Полина. — Что случилось?
— Точно не скажу. Но как-то они… изменились оба. Наташа к нам ходить перестала. Лида говорила, на работе у нее наперекосяк пошло. В общем, написала заявление по собственному желанию. А мальчика они в школу устроили — мы в райцентр возим, тут-то школы нет. Только он не пришелся там.
