– Нет! Это вопросы сугубо принципиальные, и их надо обсудить прежде всего здесь. Ребята должны знать, что они идут назад — к кулацкому хозяйству, а не вперед — к коммунизму!
Васелюк притих, Антон Семенович продолжал. Он заговорил теперь о колонии имени М. Горького. Мне много раз доводилось слушать рассказы Антона Семеновича о жизни и воспитании горьковцев, но такого яркого, сильного, глубоко впечатляющего рассказа я никогда не слышал ни раньше, ни позже.
Враждебность колонистов давно уже как рукой сняло. Они слушали Макаренко, затаив дыхание, боясь пропустить хотя бы одно его слово.
— Верите ли вы мне, что все рассказанное мною о колонии имени М. Горького — правда? — спросил в заключение Антон Семенович.
— Верим! — раздались дружные возгласы ребят. Отказавшись от приглашения Васелюка «по-товарищески отужинать», мы, несмотря на приближение ночи, выехали обратно в Харьков: уж очень не хотелось оставаться с ним под одной кровлей.
Однако серьёзно оздоровить Степную колонию нам не удалось: в Губнаробразе и даже в Наркомпросе Украины было еще много неразоблаченных защитников Васелюка и его «системы воспитания». Но идейная борьба с Васелюком продолжалась. Антон Семенович, где и когда только мог, беспощадно вскрывал кулацкий характер васелюковского «рентабельного» хозяйства.
Работая в Управлении детскими домами и колониями Харьковской губернии, Антон Семенович оставался заведующим в Куряже. Он категорически отказался уйти из колонии: она была его детищем, его гордостью, его домом.
В начале 1928 года опасно заболела Г.С. Салько. Руководство Управлением легло на плечи Антона Семеновича. Атмосфера недоброжелательства со стороны аппарата Губнаробраза сгущалась вокруг него, придирки и дерганье становились все нестерпимее, и в конце концов Антон Семенович вынужден был отказаться от этой работы. Вместе с Антоном Семеновичем ушел из Управления и я. Оно просуществовало еще очень недолго и, к нескрываемой радости работников Наробраза, было ликвидировано.
Многие педагоги и воспитатели часто просили Макаренко дать им в письменном виде инструкцию, обобщающую опыт педагогической работы в колонии имени М. Горького. Эти просьбы были особенно настойчивы, когда Антон Семенович работал в Управлении детколониями. Он обычно отвечал, что такую инструкцию написать очень трудно. «Знаете что, — говорил он, — приезжайте лучше к нам в Куряж, чтобы непосредственно ознакомиться с жизнью горьковского коллектива». Когда мы, ближайшие его помощники, со своей стороны, спрашивали, почему он в самом деле не напишет столь необходимой инструкции, Антон Семенович признавался, что не знает, в какой форме можно было бы это сделать. Изложить обобщающий материал в виде сухого документа — значит наверняка причинить делу вред, это приведет только к формальному выполнению требований системы. Нужно создать такую инструкцию, которая была бы не перечнем правил, а изображением, картиной воспитательно-педагогического процесса в действии. Именно тогда он окончательно уверился в том, что раскрыть опыт работы колонии имени М. Горького можно наиболее полно только на страницах художественного произведения, только в живой, образной форме можно показать весь сложный процесс воспитания ребят разного типа и характера.
