Все это убеждало меня, что отношения у нас особенные. Что мы такая же семья, как Мейбл, Ана и Хавьер. Что у нас есть все, чего ни пожелаешь.
Но мы с Дедулей мастерски притворялись. И хоть в этом были по-настоящему похожи.
* * *
Получив выпускной альбом, я стала листать его с самого начала, хотя остальные первым делом лезли в конец в поисках своих снимков. Я внимательно разглядывала фотографии девятиклассниц, будто это мои подруги, хотя даже их не знала. Изучала страницы, посвященные тематическим праздникам и школьным кружкам, спортивным командам и танцевальным клубам; рассматривала десятиклассников, одиннадцатиклассников, учителей. Дойдя до раздела с выпускниками, я принялась вчитываться в каждую цитату, разглядывать каждую детскую фотографию. Десятки бантиков на редких волосенках, десятки платьиц и тонких ручонок, десятки чужих страниц…
А потом я увидела себя.
Редакторы решили не оставлять пустым квадратик для детского снимка: они просто увеличили мое выпускное фото и заклеили им сразу оба места. У всех одноклассников детские снимки соседствовали со взрослыми, а моя страница выглядела так, словно я родилась уже восемнадцатилетней девушкой в черной блузке-безрукавке с натянутой улыбкой. Я подумала, что вряд ли я одна такая на весь альбом, но когда добралась до конца, убедилась, что все же одна. Даже у Джоди Прайс, которую удочерили в восемь лет, было детское фото. И у Фэн Зю тоже, хотя ее дом сгорел в прошлом году.
Те дни и ночи в мотеле я думала, что боюсь его призрака, но это было не так.
Я боялась своего одиночества.
Боялась самообмана.
Боялась того, в чем сама себя убедила: что я не грущу, что не одинока.
Я боялась человека, которого любила и которого, как выяснилось, совсем не знала.
Боялась того, как сильно его ненавижу.
И как сильно по нему скучаю.
Я боялась вещей в коробках и секретов, которые однажды могу среди них обнаружить. Боялась, что, вероятно, упустила нечто важное, когда поспешно все бросила.
Боялась того, что всю жизнь мы прожили за закрытыми дверями.
И что мы никогда по-настоящему не были близки.
Боялась всей той лжи, в которой себя убеждала.
И в которой убеждал меня он.
Боялась, что соприкосновения коленок под столом ничего не значили.
И стирка вещей друг для друга тоже.
Что чай, пироги, песни — не значили ничего.
