Оушен-Бич. Я поищу его там.
Я взяла свитер и вышла на улицу. Небо стремительно темнело, и когда я пересекала шоссе Грейт-Хайвей, меня ослепили фары машин. Я побежала по песку к дюнам. Песколюбка царапала лодыжки, над головой летали птицы. Я не глядя миновала знак, предупреждающий об опасности, на который никто никогда не обращал внимания, хоть опасность эта была самой что ни на есть настоящей.
Я думала о Дедулиных намокших брюках, о его тощем теле, о крови на платках. Было уже темно, и отчетливо я видела только воду. Жаль, поблизости не было никого из маминых друзей — но даже опытные серфингисты не плавают в сумерках.
По пляжу прогуливались несколько компаний и парочка одиноких собачников. Никаких стариков. Я пошла обратно.
Вернувшись домой, я принялась колотить по Дедулиной двери.
Тишина.
От паники все плыло перед глазами.
Ряд взлетов и падений… Легкое качание между верным и ошибочным…
Это мое подсознание надо мной издевается. Я устроила истерику на пустом месте. Дедуля постоянно уходит из дома — да и я все лето где-то пропадала, — так почему же он должен сейчас сидеть тут и ждать меня?
Я припала к его двери.
— Дедуль! — заорала я.
Я кричала так громко, что он бы точно проснулся, если бы спал. Но ответом была лишь тишина.
Я попыталась убедить себя, что все хорошо. Пошла на кухню и поставила кастрюлю с водой на плиту. Он вернется еще до того, как вода закипит. Я бросила в кастрюлю макароны и включила таймер. Не пройдет и десяти минут. Растопила немного масла. Я не была голодна, но все равно намеревалась съесть пасту — ведь, пока я буду сидеть за столом, он точно зайдет в дом и окликнет меня по имени.
Часы тикали. Я ела очень медленно. Однако тарелка опустела, а Дедуля так и не появился. Я не понимала, что происходит, но пыталась понять. Не хотела плакать, но все равно плакала.
Я взяла телефон и позвонила Джонсу, стараясь унять дрожь в голосе.
— He-а, — сказал Джонс. — Не видел его со вчера. Мы собирались встретиться завтра.
Я позвонила Бо.
— Покер только завтра вечером, — напомнил он.
Я вернулась к Дедулиной двери. Я колотила по ней с такой яростью, что чуть не снесла с петель, хотя понимала, что нужно просто повернуть ручку.
Но вместо этого я снова взяла телефон. Ответил Хавьер.
— Ты везде посмотрела? — спросил он.
— Везде, кроме его комнаты. У него закрыта дверь.
Хавьер замолчал. Я расслышала в этой паузе его недоумение.
— Открой ее, Марин, — наконец сказал он. — Давай же, открой.
