Все это, разумеется, не могло не сказаться на и без того скверном настроении людей. За столом в кают-компании не было больше прежнего непринужденного веселья, не слышались шутки. Зато все чаще вспыхивали мелкие ссоры, люди становились все угрюмее и раздражительнее.
А тут еще, в довершение всех бед, между Брусиловым и Альбановым словно кошка пробежала. Они не взлюбили друг друга и старались это скрыть. Между ними постоянно происходили словесные стычки. Почему возникла эта вражда, также остается загадкой.
Сам Альбанов писал позже об этом так: «Мне представляется, что мы оба были нервнобольными людьми. Неудачи с самого начала экспедиции, повальные болезни зимы 1912–1913 года, тяжелое настоящее и грозное неизвестное будущее с неизбежным голодом впереди, все это, конечно, создало… обстановку нервного заболевания».
Срывы и нервозность со стороны Брусилова можно объяснить еще и тем, что экспедиция потерпела крах. Ведь судно-то было не его собственностью, как это значилось в документах, а принадлежало, в сущности, дяде Георгия Борису Алексеевичу Брусилову и его жене Анне Николаевне — шхуна была названа ее именем (раньше она называлась «Пандора»), которые вложили в экспедицию львиную долю средств. И теперь все мысли лейтенанта были заняты одним: как он рассчитается с Борисом Алексеевичем и Анной Николаевной. За экспедицию-то отвечал он…
Но бытует и другое мнение: вражда между капитаном корабля и его штурманом возникла из-за Ерминии Жданко, в которую якобы был влюблен не только Брусилов, но еще и Альбанов. Такая версия небеспочвенная: очень уж часто отзывается Альбанов об этой девушке в своем дневнике с восхищением и симпатией.
Кончилось тем, что Брусилов отстранил Альбанова от должности штурмана, а Альбанов, в свою очередь, заявил, что он покидает судно. Он решил пробираться к материку пешком по льдам. Сопровождать экс-штурмана вызвалось сразу 13 человек. Брусилов не возражал. Он был даже рад такому повороту событий: провианта оставалось совсем мало, и на третью зимовку на всех его не хватило бы. Сам же Брусилов заявил, что ни при каких обстоятельствах судна не оставит. Его примеру последовала Жданко.
Перед уходом Альбанова Брусилов вручил ему два пакета: один — с письмами оставшихся на судне членов экипажа своим родственникам, другой — с копией судового журнала и научными материалами для начальника Гидрографического управления — все это время Брусилов не переставал заниматься гидрографическими исследованиями. Оба пакета были запаяны в жестяной банке.
